Пэйринг и персонажи:

Описание:

------------------------------------------------------------

Зеницу просыпается и кричит. Хрипло, надрывно, с безумным страхом в глазах, продолжает раз за разом повторять одно слово. Одно имя:

Танджиро, Танджиро, Танджиро…
Где он? Что с ним? Он в порядке?

Он вскакивает на своей постели, не переставая звать его — все более бессвязно и отчаянно. Краем уха он слышит обеспокоенное бормотание девочек-медсестёр. Кажется, они стоят где-то рядом, но за стеной слез он ничего не видит.

Когда он наконец увидел Танджиро после битвы, ему показалось, что он оглох. Танджиро был совсем близко, в двух шагах. Кто-то из низкоранговых истребителей осторожно поднимал его на ноги. Зеницу отчётливо слышал чужие оживленные разговоры, чьи-то крики, много-много радостных и вместе с тем печальных звуков. Но звука Танджиро среди них не было. Он не мог в это поверить.

Кто-то мягко укладывает его обратно на подушку, лепечет что-то взволнованно и строго, но он не слушает. Он не хочет слышать ничего, кроме его голоса, его дыхания, его сердцебиения. Или хотя бы его имени.

Танджиро, Танджиро, Танджиро.

Силы быстро его покидают, уже через пару минут он только и может, что дрожать и жалобно всхлипывать. Опухшие от слез веки тяжелеют. Он очень надеется, что сможет вновь услышать его хотя бы во сне.

Но слышит он совсем чужие звуки. Голоса девочек из поместья, того парня, что помог ему после битвы с Кайгаку, один из голосов — тонкий, но явно принадлежащий парню, — он и вовсе слышит впервые. Кажется, кто-то поднимает его на руки, но к этому времени Зеницу окончательно проваливается в беспамятство.

Ему снится кошмар. Снятся демоны, множество демонов, окруживших его, Иноске, и Танджиро. Их силы на исходе, но и демонов становится все меньше и меньше. Наконец перед ними остается лишь один. Первый демон.

Иноске давно вышел из битвы. Сам Зеницу опирается на свою катану, стараясь удержаться, но сломанные ноги подкашиваются и он тяжело оседает на землю. Танджиро же продолжает стоять, сжимая в руках оружие, и он слышит его звук, наполненный яростью — сильный, чистый и такой отчетливый.

Бой близится к завершению. Зеницу может только молиться, чтобы звук Танджиро не стихал. Он уже не видит, что происходит, но чувствует, как звук демона становится громче, заглушая сердцебиение его друга, он все усиливается и усиливается, бьет по перепонкам, пока не переходит в предсмертный вопль и вдруг обрывается. Зеницу напряженно вслушивается. Звук Танджиро слабеет, вот он уже едва различим, но…

Он все еще его слышит.

Зеницу просыпается и не издает ни звука. Он слушает, слушает, слушает тихое биение сердца где-то рядом с собой, и чувствует, как по щекам струятся слезы, в этот раз — слезы счастья. Этот звук он не спутает ни с чем.

Танджиро, Танджиро, Танджиро.
Он здесь. Он живой. С ним все в порядке.

Звук совсем слабый, Зеницу почти перестает дышать, боясь заглушить его собственным шумом. Он лежит и боится пошевелиться, лишь совсем бесшумно плачет. У него наконец появляется надежда.

Каждый день он слушает. Он больше не плачет — слишком страшно, что случайный всхлип или неровный вздох заглушит его. Танджиро действительно здесь, рядом с ним (похоже, кто-то перенес Зеницу в его палату, пока он спал), и он живой, он дышит. Просто еще слишком слаб, чтобы прийти в себя. Но Зеницу верит и ждет, когда его звук окрепнет и станет таким же, как прежде — сильным, но таким теплым и ласковым. Таким добрым, что хочется плакать.

Звук возвращается мучительно медленно. Зеницу ужасно страшно каждый раз, когда биение чужого сердца замедляется, он хмурится сильнее и вслушивается усерднее, игнорируя шепот девочек, начинающих уже беспокоиться о его психическом здоровье. Но каждый раз звук приходит в норму, и Зеницу (мысленно) вздыхает с облегчением.

Наконец он слышит то, о чем так давно мечтал. Он слышит удар чужого сердца, громкий и уверенный, а за ним еще один, и еще, снова и снова. Его собственное сердце в этот момент, кажется, вот-вот остановится.

Зеницу просыпается и, встретившись с Танджиро взглядом, наконец дает волю слезам. Он плачет, плачет и плачет, встает и тут же падает перед чужой кроватью на колени, жмется лицом к его груди, где так красиво звучит его родное сердце.

Танджиро лишь слабо улыбается, слыша уже привычный плач Зеницу, в котором за всей болью и тоской он слышит искреннее счастье.