Пэйринг и персонажи:

Описание:

------------------------------------------------------------

Ты знала, насколько красивы твои глаза?

Скорее всего нет.

И ты наверняка не представляешь, как изумительно смотрятся твои прекрасные, насыщенно зелёные, словно два больших изумруда, глаза в обрамлении густых ресниц, которые, когда опадают, ты каждый раз сдуваешь и с такой искренне детской надеждой загадываешь желание. И, конечно же, ничего мне не рассказываешь, но я сильно на этом и не настаиваю.

В тебе прекрасно в с ё.

Твой яркий, до безумия сладкий для моего слуха голос. Хоть и покрашенные, но всё ещё такие пушистые и шелковистые волосы, у которых приятнейший аромат дикой вишни, имбиря и пряностей.
Твоя бархатная и белая, словно у фарфоровой куклы, кожа, к которой я хочу прикасаться снова и снова.
Твои мягкие, пухлые губы, которые всё время карамельного вкуса, из-за той гигиенической помады, которую я тебе подарила на нашем первом свидании.

И я до сих пор, несмотря на долгое время нашего бытия вместе, не понимаю, как такой замечательный лучик солнца мог посмотреть на столь тихого, ничем не отличающегося от других, человека.
Особенно меня смущает то, когда ты называешь меня «бабочкой». Это до такой степени мило и не обоснованно, что не начать слегка краснеть и смущаться я не могу.
Насчёт прозвища я спрашивала не единожды, но всегда слышала лёгкое хихиканье и ответ: «Попозже узнаешь». Как же хочется, что бы это «попозже» поскорей настало.

Ты вызываешь так много эмоций, я боюсь ими захлебнуться.

Приглушённые стеклом, солнечные лучи льются в комнату через окно.
Шинобу, зачитавшись довольно интересной книгой со странным названием: «Сказки для детей изрядного возраста», удобно сидит на диванчике, одетая только в футболку Мицури.
Примерно так — размеренно, тихо, словно вовсе оставаясь в одном положении, — проходил каждый день Кочо, если не считать воскресенья, когда Канроджи не ходила на работу и посвящала весь день только своей любимой.
По всей квартире разнёсся тонкий звон от стеклянных бабочек, повешенных над дверью, что бы было слышно, как кто-то зашёл, да и просто для красоты.

Медленно встав с кровати, Шинобу, семеня из-за затёкшей ноги, доковыляла до коридора. Там, как обычно в это время, девушка увидела запыхавшуюся, но лучезарно улыбающуюся Мицури.
Кочо, улыбнувшись в ответ, подошла к своей возлюбленной и, пожелав доброго вечера, поцеловала только что прибывшую домой в щёчку. Шинобу было очень приятно видеть, как Канроджи густо краснеет.
Воскликнув, словно вспомнив что-то важное, Мицури стала истерично копошиться в своей нежно-розовой сумочке:

— Ш-шинобу… Пока вся м-моя смелость, накопив-вшаяся за этот месяц не ис-счезла, я бы хотела с-спросить…

Поспешно вытащив маленьку, фиолетового цвета, бархатную коробочку, Канроджи пропищала:

— Ты женишься на мне?!

Столь густой, но при этом призрачно тонкой тишины в этом доме не было давно.
В глотке Кочо рыбьей костью застряло столько слов, столько чувств и эмоций одновременно, из-за чего единственное, на что она была способна — это тихий всхлип, сопутствующий наворачивающимся слезам, и ответ неестественно осевшим голосом:

— Д-да, конечно…

Даже несмотря на то, что выглядело так, будто для Кочо это сущее наказание, Мицури поняла, что её любимая попыталась вложить в собственные слёзы.
Осторожно подойдя поближе и обняв за талию, Канроджи поцеловала Шинобу в самую макушку:

— Помнишь, ты спрашивала, почему я выбрала именно тебя? — мягко перебирая в пальцах тёмные локоны, она тихонько хихикнула, — Разве не глупый вопрос?

Я люблю тебя до беспамятства.