Пэйринг и персонажи:

Описание:

------------------------------------------------------------

между ними снова повисла тишина. молчали так громко и не могли остановиться. под задницей жёсткие ступени лестницы. в пролёте между девятым и десятым этажом панельной многоэтажки немного прохладно из-за открытого окна, а на улице даже не лето. стены расписаны граффити – ядовито-зелёным баллончиком кривая надпись о том, кто в этом подъезде пидор. генка шиндарёв и без них это о себе знает.

они тут зависали. можно было бы сказать постоянно, но это громкое слово. первый раз смогли встретиться за эту неделю, а уже четверг. им вот всё некогда. бегут в никуда и не могут остановиться. стасу – оно понятно, у камадовых в семье ещё пять голодных ртов, а мать одна и ей тяжело. гена смотрит и восхищается – стас устаёт, мало спит и продолжает улыбаться. потому что у него есть, для кого стараться. гена же чувствует, что пустил свою жизнь под откос.

хочется курить. синий винстон в кармане, в пачке должно было остаться ещё три штуки. но он не достаёт – знает, что стас сигареты не переносит. гена всё хотел бросить, да где тут бросишь, сами знаете.

– как твоя рука? – спрашивает стас и смотрит своим щенячьим взглядом. от этого взгляда хоть в петлю лезь.

– всё путём, – врёт, конечно. там ушиб неслабый. спасибо, папа, что толкнул с лестницы. но бывало и хуже. хорошо, что не перелом, иначе совсем было бы тяжко.

– покажи, пожалуйста, – не верит. гена бы и сам не поверил. врать он никогда не умел. приходится снять старенький олимпос, шикая от боли.

стас смотрит. пальцами чуть приподнимает рукав футболки. всё плечо – сплошной космос внутренних кровоизлияний. и что, красиво? гена отворачивается, только слышит тихий вздох.

– троксерутином мазал? – серьёзно спрашивает стас. хрен запомнишь это название. чем-то мазал. наверное, это было от ушибов. а может быть от чего-то ещё. гена только пожимает плечами. – давай я принесу тебе сейчас.

уже готов сорваться с места. гена останавливает его, опускает за плечо обратно на лестницу. если сейчас уйдёт, то наткнётся на кучу дел и не сможет вернуться. это как в детстве – если зайду, меня опять не выпустят. гене просто хочется побыть эгоистом, просто хочется остаться со стасом вдвоём хотя бы немного.

– не стоит, как на собаке заживёт.

– ты говоришь так каждый раз, – возражает стас.

– потому что так и есть, – гена натягивает олимпос обратно. не хочет, чтобы стас продолжал смотреть.

– я волнуюсь, ты же знаешь, – конечно, он знает. потому и молчит. потому и не хочет, чтобы стас всё это видел. у него свои заботы, своя семья и своя жизнь. гена в это всё как-то не вписывается.

он и в будущее стаса как-то не вписывается. у него впереди выпускные экзамены, медицинский университет и счастливая жизнь. у гены – диплом пту (если повезёт оттуда не вылететь), родители, уходящие в запой на недели, и несбывшиеся мечты. брат был прав, он совсем ни на что не годен. даже в армию его не возьмут по состоянию здоровья.

стас берёт его за руку. осторожно поглаживает большим пальцем. он кладёт гене голову на плечо и закрывает глаза. запомнить бы всё и раствориться в этом моменте, будто в луже бензина на асфальте. им не хватало друг друга. гена понимает, что скучал. он знает, что стас тоже. гена тянет их сплетённые руки – губами касается косточек на чужой. осторожно, боится спугнуть. стас приоткрывает глаза, смотрит исподтишка и улыбается – только дрогает уголок губ.

руки стаса некрасивые, с короткими ногтями, под которыми забивается грязь, с мозолями от работы. совсем родные руки. и стас весь родной – странный шрам из детства на лбу, уши в разные стороны, карие щенячьи глаза. гена думает – странно. зацеловал бы его, всего такого нескладного, серьёзного мальчишку, а потом пугается собственных мыслей. видел бы его сейчас брат.

их время опять подходит к концу. наденька поднимается по лестнице в розовых домашних тапочках и старом мамином халате. такая взрослая стала. стас говорил, ей бы сейчас купить новых платьев и гулять с подружками, а не возиться с детским бельём и завтраками. но она мамина надежда.

– привет, ген, – кивает девчонка. смотрит на них, она всё знает и всё понимает, она слишком хорошая. – стас, пойдём, маме нужна твоя помощь.

стас и без того знает, что пора. гена видит, что он не хочет уходить. будто самому хочется. задерживает руку в своей руке, пока стас поднимается со ступеней. отпускать тяжело. когда ещё они смогут так посидеть? снова переписки во время занятий и звонки между ними.

– может, я могу помочь чем-нибудь? – вдруг спрашивает гена, а потом трёт шею и признаётся: – домой идти совсем не хочется.

стас кивает, не может отказать. они спускаются на восьмой в трёхкомнатный маленький ад. тётя кира с ромкой на руках выглядит совсем измученной. мальчишка плачет, а она не может его успокоить. отдаёт наденьке, чтобы она уложила его спать.

– здравствуй, геночка, – говорит она. – как поживаешь?

– да, хорошо всё, – отвечает, стаскивая с себя поношенные кроссовки – по наследству перешли от брата.

– а родители как? как сашенька? я давно его не видела.

– съехал он, – гена всё ещё злится, что брат нашёл себе квартиру и оставил его одного наедине с родителями. сказал, мол, смогу подкопить денег и тебя перетащу.

братья и сестричка стаса выбегают из комнаты. почему-то они ему всегда рады. у гены младшеньких никогда не было, даже немного жаль.

– гена!

– а ты чего так давно к нам не приходил? – они все наперебой задают вопросы, а гена только успевает на них отвечать. тётя кира тем временем уводит стаса – ему же нужна была его помощь, точно.

– гена, смотри какой у меня вертолёт! – кричит шурик и крутит пальцем пластмассовые лопасти.

– а мне надя платье для барби сшила из своего старого! – ника трясёт белокурой куколкой в цветастом платьице у гены перед лицом.

– смотри, я пятёрку получил за сочинение! это мне стас помог!

гена улыбается. наверное, классно, когда у тебя такие братья и сёстры. он неравнодушен к семье камадовых. их много, им сложно, но они есть друг у друга и в этом их сила. не то, что он каждый день видит дома, откуда он мечтает сбежать.

наденька заходит в комнату, шикает на мелких, мол, не шумите, ромка только уснул. она выглядит совсем взрослой в свои четырнадцать. гена спрашивает её, чем он может помочь, а она только отмахивается, говорит мелким, чтобы садились за домашку.

стас приходит через какое-то время. приносит аптечку и заставляет снова снять олимпийку. он выдавливает жёлтую мазь на пальцы, осторожно размазывает прохладу по гематоме. от прикосновения к ней неприятно, но стас аккуратен, что аж неловко. он обрабатывает перекисью и другие ссадины, улыбается и клеит генке поперёк носа пластырь с ракетами. гена смущается и отводит взгляд. стас берёт его лицо в свои руки и целует щёки, налившиеся цветом.

а потом так же быстро убирает аптечку и говорит, что смеситель в ванной всё-таки окончательно сломался, нужно идти за новым. конечно, они идут. гена сам понимает, что засиделся в гостях. у них тут свои дела, а он так, мешается под ногами. да и побыть со стасом наедине хочется. он целует его в лифте, пока они спускаются с восьмого этажа на первый – смазанно, неловко и совсем быстро. просто надеется, что они не столкнутся с кем-нибудь из соседей, этого ещё не хватало. о генке шиндарёве много, что говорят в их районе, он бы не хотел, чтобы они и про стаса говорили. стас ведь этого не заслуживает. стас заслуживает, наверное, чего-то большего, чем целоваться в грязном лифте и прятаться под лестницей.

на улице в одном олимпосе свежо. гена толкает руки в карманы, чтобы не так мёрзли. ай, да ладно. он просто надеется, что заболеет пневмонией и сдохнет где-нибудь под мостом. и стас про него забудет и никогда не вспомнит. начнёт новую жизнь. а пока стас не хочет его забывать, суёт руку в карман к генке и переплетает свои пальцы с чужими. улыбается ему так хитро и совсем не беспокоится о том, что возможно их сейчас изобьют в ближайшей подворотне. и всё это кажется каким-то странным и ужасно правильным. гена уже не думает, просто решает снова жить одним моментом.