Обанай Игуро/Мицури Канроджи

Обанай очнулся в Поместье бабочки после битвы с Музаном.

Пэйринг и персонажи:

Описание:

------------------------------------------------------------

      Колючий снег впивается в кожу, царапает ладони, заставляет выть. Он набивается под одежду, в рот, и даже под ногтями тысячи мелких ледяных иголочек не упускают возможности расцарапать. Больно.
      Больно-больно-БОЛЬНО.
      Он воет и сгибается пополам, сдирает кожу на ладонях о наст.
      Больно. Невыносимо - хоть реви в голос, легче не станет.
      Тебя выворачивает наизнанку, и всё, что ты хочешь — умереть.
      — Гию-сан!
      — НЕ ПОДХОДИ КО МНЕ!
      Собственный голос слышится яростным рёвом со стороны, хочется завалиться на землю и кататься по снегу, лишь бы это всё поскорее закончилось. Мир перед глазами начинает расплываться, и в голове что-то бухает. То ли сердце, то ли пульс.
      Меч. Сейчас надо добраться до меча, он же так близко. А руки не слушаются, беспорядочно оставляют смазанные красные следы на белом снегу. Меч. Быстрее, меч, пока сознание не оставило.
      Кое-как тяжёлой рукой со вздувшимися венами удаётся ухватиться за рукоять. Осталось из последних сил вскинуть лезвие и отрубить себе голову, пока не стало слишком поздно. Пока он в сознании, пока может умереть как человек.
      Занести.
      Меч.
      — Гию-сан!
      Лязг. Из сдавленного горла вырывается надрывный вздох и облачко пара. Он чувствует, как из уголка рта катится слюна, стекает на подбородок, вот-вот потечёт по шее. Живот скручивает, чувство голода нестерпимое. И бухает, в голове всё ещё что-то бухает, стучит. Заглушает голоса.
      Чёрное лезвие не дало его клинку встретиться с шеей.
      Танджиро.
      — Гию-сан! Всё будет хорошо, вы только держитесь, Гию-сан! Госпожа Тамаё сможет вам помочь, только, пожалуйста, пожалуйста, держитесь!
      Его крепко-крепко держат за плечи, перед глазами маячит клетчатый зелёный хаори.
      — Гию-сан!
      Он не может ответить, что-то хрипит, а за звонким голосом Танджиро и вознёй слышит гадкий смех распадающейся в прах твари. Он всё-таки убил эту гниду. Убил. А эта мразь его переиграла. Теперь осталось отправиться за ней в Ад.
      Его опять начинает трясти, мир перестаёт существовать.

***

      Кажется, он чувствует свою руку. Своё тело.
      Всё ещё жив. Дышит. Слышит чужое дыхание совсем рядом.
      — Гию-сан? — кто-то тихо зовёт его, осторожно убирает волосы со лба.
      Надо открыть глаза.
      Он чувствует, как подрагивают собственные веки, напрягаются мышцы. Блёклый свет уходящего серого дня заставляет зажмуриться.
      — Наконец-то вы проснулись, — тёплая улыбка и нежный взгляд больших тёмно-красных глаз вынуждают тихонько выдохнуть. — Я боялся, что вы будете спать так же долго, как Незуко, но не прошло даже месяца. Я так рад.
      Танджиро.
      — Что… — он пытается прохрипеть, но сдавленное, сухое горло совсем не слушается, приходится прикладывать усилия, — … со мной?
      Лицо Танджиро трогает лёгкая грусть. Юноша, сидя на коленях совсем рядом с футоном, неуверенно опускает глаза, осторожно берёт его когтистую руку и нежно сжимает в своих мозолистых ладонях.
      — Тот демон, который обращал людей в себе подобных, он… всё же ранил вас, так что…
      Так он и думал. Безнадёжно.
      — Почему ты не убил меня?
      — Гию-сан! — Танджиро повышает голос, сжимает его руку крепче. Злится. — Никогда так не говорите! Не смейте даже думать об этом! — он стискивает зубы и то ли сейчас накричит на него, то ли заплачет. Вместо этого вздыхает, опускает плечи, крепко прижимает к губам когтистую ладонь, смотрит в глаза. — Простите. Я так боялся… — его голос опускается почти до шёпота, — так боялся, что все усилия госпожи Тамаё будут напрасны.
      Гию вздыхает, на миг закрывает глаза. Задаётся вопросом, почему находится (в своём уме) в сознании, а не в том состоянии, как Камадо Незуко или одичавшие демоны. Впрочем, неважно, ответы на все вопросы есть у некой Тамаё.
      Он чуть приоткрывает рот, проводит кончиком языка и с силой надавливает на длинные острые клыки. Теперь ими можно рвать мясо прямо с костей. Чудесно.
      — Не трогай меня, Танджиро, — произносит мужчина устало и осторожно пытается высвободить свою руку из чужих ладоней, — я теперь чудовище. Лучше и вовсе держись от меня подальше.
      — Гию-сан. — Юноша не даёт высвободить руку так просто. — Вы не чудовище. Пусть вы и стали демоном, но это вовсе не делает вас чудовищем.
      — Я могу напасть на тебя. На кого угодно…
      — Но вы не нападаете, — тёплая улыбка вновь появляется на его губах. Всё ещё не выпуская чужую руку из своих ладоней, он бережно кладёт её себе на колени. — Вас мучает голод?
      — Немного.
      — Думаю, что и с этим госпожа Тамаё сможет вам помочь. Я потом позову её, скажу, что вы очнулись.
      Он ничего не ответил.
      Танджиро выпустил его руку, наклонился, закрыв глаза, прислонился своим лбом к его и тихо-тихо начал говорить, ласково поглаживая ладонью по щеке:
      — Вы не монстр, Гию-сан, вы всё тот же. Пусть даже теперь не можете выходить на солнце, или вас мучает иной голод. Даже если у вас теперь есть клыки и когти, а ваши глаза стали как у кошки. Моё отношение к вам всё равно не изменится. Я всё равно так же буду любить вас и уважать. Вы всё ещё очень важный для меня человек. — Юноша чуть приподнялся, осторожно поцеловал Гию в лоб. — И вы всё ещё со мной.
      — Как я могу, Танджиро? — ничего больше сказать он не мог, а собственный хриплый шёпот показался ему отвратительным.
      — Гию-сан, госпожа Тамаё сейчас разрабатывает лекарство, способное обратить демона обратно в человека. Когда оно будет готово, вы, и Незуко, и даже некоторые другие жертвы смогут снова стать людьми. Вы только дождитесь, Гию-сан. Пообещайте мне, что не позволите себе умереть до этого момента.
      Он устало вздохнул, отметил, что в комнате стало темнее. Серый бессолнечный день скоро подойдёт к концу.
      — Тогда и ты пообещай мне. Если я потеряю контроль, ты, не задумываясь, убьёшь меня.
      Танджиро замер, проглотил слюну. Страшное обещание нависло над ним, и всё же где-то тихонько билась непоколебимая уверенность. Он подумал о Незуко, невольно сравнил её с Гию и, немного помолчав, доверительно прошептал:
      — Обещаю.