Пэйринг и персонажи:

Описание:

------------------------------------------------------------

      Смотрит она так, будто сейчас схватит сидящего напротив задиру за волосы и пригвоздит его мило личико к столу либо разобьёт в очередной драке кому-то нос. Ничего не менялось. Кайгаку всегда пытался задеть ее за больное, заставить сорваться и получить наказание от Шихана. Столько ненависти не видал в своей жизни Зеницу, как глядя на то, какими взглядами обмениваются Кайгаку и Мари каждый раз, когда они втроем остаются на очередную профилактическую беседу от Столпа Грома.
      Эта схема уже знакома этой тройке.
      Кайгаку задирает — Зеницу расстраивается — Мари отвечает.
      Но в этот раз все намного сложнее. Настолько, что Шихан готов разорвать ученицу за ее поступок, а внука отправить на каторгу куда-нибудь, лишь бы его не видеть.
      Мари Тоору — эгоистичная девчонка с завышенным чувством собственной важности.
      Мари Тоору — холодная и расчетливая стерва, просчитывающая каждый ход наперед. Она впереди. Всегда.
      — Я тебя умоляю, избавь меня от этих пафосных речей. Тошнит уже от них.— Шипит девушка и складывает руки под грудью. Бесил ее этот взгляд. Этот момент. Все бесило ее.
      Кайгаку — прямой наследник дыхания грома.
      Мари Тоору — ученица, в чьем арсенале лишь один нестабильный
      По способностям — они абсолютно одинаковые. И разные по характерам. Поэтому, наверное, он овладел всеми стилями, а она — ни одним.
      Хорошо, ладно, бог с ним с этими стилями, Мари переживет, но ведь кто знал, что Кайгаку доведет ее до того, что ее седьмой стиль выйдет из чертового контроля, и молния попадёт прямо в дерево, где находился Зеницу?
      Она закрывает глаза и шипит.
      Она просчиталась, да.
      Она чуть не убила Зеницу, да.
      — Хорошо, если бы ты подвергла опасности меня, но ты же пошла против слов учителя и продолжила дальше тренироваться. Скажи, в твоей голове присутствует хоть что-то, кроме желания выделиться среди других? — Шипит Кайгаку, наблюдая за тем, как на лице всегда спокойной, и лишь изредка раздраженной Мари, выползает какая-то злость. На себя.
      — Ну началось. Я. Же. Просила. — процеживает сквозь зубы Тоору и ударяет по столику кулаком. Благо, Шихан все еще в городе, ищет лекарства для Зеницу, а тот так тихо и молча наблюдает за парочкой. Ему страшно представить, что будет, когда Мари-сан вновь выйдет из себя.
      Кайгаку позволил себе усмехнуться. Он знал эту девушку слишком хорошо. Она была на волосок от того, чтобы съездить ему кулаком по роже, но мирно сжимала пальцы в кулак. Он поднимается с пола и, под взгляд будущей охотницы, покидает комнату. Он знает, что Столп устроит Мари после такого. В лучшем случае он накажет ее. Оставит без еды и воды, изморит тренировками. А в худшем случае она опять вернется к непутёвой матери в Район Красных Фонарей.
      — Мне не больно. — Нарушает тихим голосом Зеницу нависшую тишину между собой и Старшей, заставляя ее раздраженно выдохнуть. Конечно, она корила себя и будет корить за то, что произошло с Зеницу.
      Она тренировалась на поле, среди цветущих деревьев, пытаясь отточить свой седьмой стиль, единственную надежду на успешную сдачу экзамена на вступление в отряд охотников на демонов. Не имея ни единого шанса овладеть дыханием грома и техникой молнии, Мари изматывала свой организм постоянными тренировками. Но все тщетно. Каждый раз, как она пыталась использовать «Седьмой стиль: Восходящий гром», что-то шло не так. В прошлый раз пришлось тушить сушилку с вещами, а на прошлой неделе чуть не загорелся лес. А сегодня что? Очередная неудача, за которой так любезно наблюдал Кайгаку. Ему нужно было подковырнуть ее чувства. Ее неуверенность в себе. Ее ненависть к себе. Она сорвалась, не выдержала, вступила в очередной спровоцированный оскорблениями конфликт с Кайгаку и, непонятно как, попала молнией в дерево. Может быть, это всего-лишь совпадение, скажете вы, но какого черта тогда в дерево попала красно-желтая молния? В тот момент Мари молилась всем богам, чтобы никто не пострадал, пробираясь к злосчастному дереву. Ее сердце, кажется, было готово остановиться в тот самый момент, когда на руках у учителя она увидела Зеницу, в обморочном состоянии. Его темные волосы и брови посветлели из-за нее. Из-за удара молнии, которая была спровоцирована ее эмоциональностью и вспыльчивостью. И какой бы сукой она не была, и как бы не вела себя, глядя сверху вниз на Кайгаку и Зеницу, это она перетягивала им раны бинтыми и нервно курила на крыше хижины, волнуясь каждый божий раз за жизнь Агацуны, когда учитель снова заставлял его выматывать себя. И пускай Шихан не знал, что она курит, и в любом случаи был бы против того, что семнадцатилетняя девчонка травит свои легкие никотином, но без него ей уже никак.
      — Это моя вина. Прости. — Тоору закрывает глаза и откидывает голову, упираясь затылком в холодную деревянную стену хижины.

Она не скажет, но она через чур сильно волнуется о жизни Зеницу.

      — Ах ты безмозглый идиот! — Мари замахивается и со всей дури бьет по больной спине Зеницу веником, заставляя того споткнуться и проехаться лицом по земле. — Ты, черт возьми, чем думал, идиота кусок?! Помереть к чертям собачьим решил?! Я найду тебя на том свете, Агацума! Слышишь?! — Кричит блондину девушка, пока ту кое-как сдерживает Незуко и Танжиро. — Я тебе такие пиздюли пропишу, что ты у меня начнешь молиться на чертового Кайгаку!
      — Мааари-сааан! — Мычит сквозь слезы Зеницу и поднимается на ноги с помощью Иноске. Мари кое-как успокоилась, а ее красное хаори, похожее своим принтом на то, которое носит Зеницу, опустилось мягкой волной обратно на ее плечи. — Мари-сан! Я не хотел заставлять тебя волноваться!
      — ТЦ, заткнись. — Девушка складывает руки под грудью и отворачивается.
      Она прекрасна.
      Она сильнее меня.
      Она слишком милая, когда злиться.
      Хочу прикоснуться к ее волосам.
      Хочу узнать насколько мягкая ее кожа.
      Хочу посчитать ее шрамы.
      Пожалуйста, стань моей женой.
      Она просила его быть осторожнее. Быстрее, Зеницу. Еще быстрее. Выше подними клинок. Не опозорь меня и учителя, Зеницу. Ты чертов Столп Молнии, имей совесть, Зеницу. Не умирай, пожалуйста. Мне будет грустно. Сдохни или умри. Ненавижу тебя. Тупоголовый идиот. Я рада, что ты вернулся. Больше не пугай меня так. Я думала, что ты умер, кусок эгоистичного дерьма. Не смей говорить со мной. Четыре дня без еды, Агацуна. Таймаут, я больше не могу. Не так сильно, Зеницу. Мне больно. Ты должен стараться лучше. Мне нужно, чтобы ты ударил меня. Ты слаб. Ты ничего не можешь. Кайгаку был лучше. Не останавливайся. Будь лучше. Превзойди меня. Превзойди нас всех. Еще быстрее. Бей, Зеницу. Бей. Я верю в тебя, Зеницу Агацуна. Не смей сейчас опустить руки и сказать мне, что ты устал. Давай, возьми этот блядский клинок и победи меня, Столп Молнии. Всего-то два стиля? Слабак. Ты много чувствуешь. Ты должен быть безжалостным. Ты должен прямо сейчас убить это. Пожалуйста, вернись живым. Не смей умирать, иначе я найду тебя. Я достану тебя из-под земли. Не забывай, у тебя сегодня собрание Столпов. Поторопись, пустоголовый. Ты опоздаешь. Я? Нет, я не волнуюсь. Нет, я не выйду за тебя замуж. Поправь хаори, идиот. Не позорь меня, Агацуна. Подними голову и утри слезы, ведь я здесь. Сил моих на тебя нет. Я устала. Остановись, мне не нравится. Не приближайся ко мне. Личное пространство. Ужасно. Отдохни, пожалуйста, ты слишком много сил утратил. Его волосы мягкие. Можно прикоснуться к твоему лицу? Не дергайся, я должна промыть эту рану. Нет, я не смотрю туда, извращенец. Да, спасибо. Ты милый. Прекрати, я твой Сенсей. Подвинься, мне всего-то холодно. Убери руки. Обними меня, мне холодно. Спокойной ночи, Зеницу.
      Каждое утро, облокачиваясь на дверной проём, Зеницу трет глаза, чувствуя, как после очередного задания болит абсолютно все тело, а на кухне (кухне его дома) хозяйничает во всю Мари. Тоору никогда ничего не говорит ему, лишь молча ставит завтрак на стол.

      — Где весь кофе? Почему его вечно нет в нашем доме? — Возмущается Сора, стукнув по небольшому столику своим миниатюрным кулачком.
      — Потому что Мари его не любит. — Объясняет уже в который раз своей жене Зеницу, устало вздохнув.
      — Она и людей не любит, но живет же с нами. — Напоминает Нино, поправляя локон волос за ухо.
      — Справедливо. — Кивает Мари, делая глоток любимого чая.

      Раньше она бы прикрикнула, мол, чего он тут светит голым торсом, но Зеницу стал замечать, что ее интерес к нему стал тухнуть. Она вся на его глазах стала тухнуть с тех пор, как он в своим девятнадцать стал Столпом вместе с Танжиро и Иноске. Она будто сгорала внутри, как спичка, каждый раз, как Зеницу появлялся на пороге переднего особняка весь перевязанный. Она стояла на пороге дома, сложив руки под грудью, пока две младшие жены Зеницу обтискивали его, рыдая вовсю.
      Гром.
      Молния.
      Она оборачивается и скрывается в доме, пока Зеницу и рыдающие девушки мокнут под ливнем. Будто стоило Мари лишь увидеть эту картину, как внутри неё заныло так, что это вызвало дождь. Но это лишь предположение, которым Агацуна забил себе голову, накрыв от дождя головы своих жен. Странно. Странное это чувство. Ранее это он бегал за девушками, пытался добиться их признания и любви. Даже мимолетно влюбился в Незуко. А теперь, спустя какое-то время, вновь вернувшись и увидев эти голубые глаза, наполненные абсолютно ничем, Зеницу понял, что среди этих серых хаори девушек, которые теперь вешались на него, он всегда мог найти красное хаори с принтом в виде белых треугольников. Кажется, это была единственная девушка, которая плевать хотела на то, кем был Зеницу. Красивый он или нет. Для нее он всего-лишь парень, которого она тренирует. Он для нее всего-то воспоминание об учителе, который вытянул ее из грязного притона, в котором обитала девочка вместе со своей матерью. Эти неприятные воспоминания, детство неизвестно как прошедшее там, это все сделало Мари жестокой и грубой. Холодной сукой, которой плевать было на чьи-то чувства, которые она могла задеть. И Зеницу привык. Привык, что гром отбивает за окном, когда она злиться, или проливной дождь спускается на городок, где они жили, каждый раз, как Агацуна и Тоору в очередной раз ругались из-за того, что Зеницу не заботиться о чувствах своих жён, возвращаясь домой в ужасном состоянии, а Мари не заботят его чувства к ней, которые она растирает об алтарь своего ледяного сердца.
      Треск.
      Гром.
      Молния.
      Девчонка снова кидает под ноги Зеницу тарелку и та разбивается об пол, заставив облокотившуюся на стенку Мари поднять глаза и проследить за тем, как разлетаются осколки, вогнавшись прямо в нежную кожу блондинки. Зеницу хмурится, как всегда, выслушивая очередную тираду от жены. Он наклоняет голову и складывает руки на груди.

Почему он просто не может быть лишь с ней?