Пэйринг и персонажи:

Описание:

------------------------------------------------------------

      . . .картинки вокруг смешиваются в отчаянном, но скоротечном танце, образуя собою бледное полотно из прошедших событий. дыхание прерывисто сбивается, ноги предательски подкашиваются, словно самонадеянно усиляя серебряно-мрачное утомление, а легкие будто вот-вот выскочат из самой глотки, своей остротой заодно обрывая тонко вьющуюся нить далеко не самой многозначительной жизни. уже поперек горла стоит надоевший аромат чего-то некогда спокойного, некогда девственно-нежного и горьковато-сладкого; запах этот уже едва не проникает через плоть, заполняя каждый непреднамеренный для того пустой уголок своим распространением.

      томиока не знает, как долго уже разрывает медленное движение воздуха рваным кашлем и резчайшими движениями, не знает, какой долгой еще будет дорога, не знает, в какой момент рухнет, сломается, разобьётся, как самый хрупкий сосуд, который в свое время не уберегли даже всеми силами. единственное, что он способен осознать – это внутренняя духота и грядущее возвращение, отдельные мысли о котором и задевают самые далекие, но неизменно грубые струны души, сливаясь в симфонию с чужой искусной игрой кого-то неизвестного, невидимого, нежеланного.

      океанический блеск мешается с вишневой густотой и болезненной сиренью цвета, оттенок которого стоит в затуманенненных глазах. знакомая фигура повернута спиной, безмолвный крик отзывается одной только болью, от которой злополучность рвется наружу, а чувства выпирают тонкую костяную клетку.

      кажется, непрерывное движение скоро станет наихудшей рутиной или наказанием за что-то неосознанное, однако вот одно плечо покрывается прикосновением, когда-то горько утерянным, позабытым, но теперь вновь обретенным.

      гию не верит.

      голос срывается на последнем вздохе, пустота уходит из-под ног, а в полупрозрачных венах отчаянно пульсирует не то остывающая кровь, не то прилив бесконтрольных эмоций. он готов ощутить в своей спине тысячу игл, пройти через любые колья, утонуть в любом омуте, лишь бы выбраться из надежной паутины болезни, что вместе с ощутившимся прикосновением сдавила грудную клетку железной хваткой.

      одни руки так чисты, что впитывают в себя запах не то переживаний явившегося, не то проклятых цветов, а другие сплошь покрыты чернеющим алым слоем.

      он хватается то ли за мысли о конце, то ли за одну из свободных кистей своего утраченного утешителя, вместе с этим размывая по щекам горячую влагу, выносящую с собой горестную тяжесть. в глазах плывёт, лица почти не видно. собственные связки подводят, вместо должного шёпота выдавая лишь безропотный хрип.

      в пару медлительных мгновений фигура юноши оказывается совсем близко, совсем рядом; его же персиковые пряди с хаотичностью падают на расправленные плечи, а руки позволяют коснуться разгоряченного чертовым недугом бледностью лица. кажется, от его присутствия должно стать легче, свободнее, но способность поглотить необходимый кислород все не возвращается, безвольно давая возможность разрастающимся ветвям.

      томиока великолепно умеет чувствовать, потому и ощущает поднятие уголков чужих губ, к которым все никак не прикоснуться. он в один момент утратил зрение, осязание и даже слух, будучи неуверенным даже в своем дыхании. наверное, все прекращает свой ход.

      важно ли это?

      какая разница между высшей точкой удовлетворения и самым адским истязанием? . .

***

      . . .беспорядочно взмокшие волосы распластались по внешне гнилой сырости земли. тусклые глаза бездумно смотрят куда-то в темную неизвестность неба, а по рукам мягко, но убийственно хлещет цветение.

      умирает гию томиока, но не его идеалы и стремления.

г л и ц и н и я — ч и с т о т а,
п р е д а н н о с т ь, н е п р и к о с н о в е н н о с т ь.

      где-то далеко разлученные сливаются в объятиях, ставших так долгожданно доступными. белое свечение обрисовывает обремененное тело.

      холодный могильный камень поддерживает новую безвольную голову.

„здесь покоится

урокодаки сабито.”

      . . .и двойное умиротворение больше никто не нарушит.