Пэйринг и персонажи:

Описание:

------------------------------------------------------------

— Один, два, три, четыре и давай!

Дети быстро раскручивают их одноклассника, заглушая его крики собственным смехом. Класс наполняется веселыми голосами, пока сами дети кружатся вместе, словно хоровод перед новогодней ёлкой. Единственному Зенитцу не до смеха, и остается только хватать руками воздух лишь бы не упасть на пол в этой игре.

Точно не это он представлял, когда еще час назад Танджиро предложил сыграть в игру. Ее цель была просто в том, чтобы схватить человека и угадать, кто он. Конечно, Агатсума не удосужился дослушать свод правил до конца и понять, что это не так легко, и конечно, его воображение остановилось лишь на моменте с поцелуем.

Мицури упоминула всего на мгновение, что угадать, кто перед тобой можно через поцелуй. Возможно, это был намек от нее другому игроку, но Зенитцу запомнил ее слова как никто другой. И, конечно, он думал тогда о прекрасной младшей сестре Камадо и о том, как касается своими губами ее нежных губ, а не о том, что будет водить первый, и ни о том, что в итоге даже не успеет никого рассмотреть.

Наконец младшая Камадо дает сигнал и дети быстро отпускают Агатсуму, разбегаясь вокруг врассыпную. Самому же Зенитцу остается только сдержать равновесие, чтобы не упасть и тут бежать за детьми, что выстроились в круг. Но даже сейчас, с закрытыми глазами, он уверен лишь в одном — он точно угадает, где тут Незуко Камадо и подарит ей лучший поцелуй в ее жизни.

Да только в этот раз даже зоркий слух Зенитцу его подводит: Танджиро почти бесшумно уклоняется от рук друга, Шинобу легко левитирует, подобно бабочке вокруг него и даже Мурата легко его обходит. Агатсуме все же удается схватить Мицури, но не удается узнать в хрупкой и нежной девушке саму Канроджи, и он путает ее с Шинобу. Под смех девушек, парень уже становится не так уверен в своих силах.

— Иноске, надень рубашку!

Незуко подает голос и смотрит на парня перед ней. Она отвлекается, тем самым раскрывая себя. Только вот девушку больше волнует одноклассник без верха, чем Зенитцу. Но Бог все же милостлив, раз позволил тому услышать голос милой Незуко. И не стоит терять головы, ведь это его шанс действовать.

— Не буду я!..

Прежде чем Иноске заканчивает фразу, Агатсума уже хватается за щеки Незуко. Руки парня дрожат, а сердце пропускает удар. Он медлит всего секунду и поднимает руки, зарываясь пальцами в мягкие пряди. Да, это его Незуко. Сомнения покидают парня окончательно и он жмурится даже через ткань повязки. Парень делает глубокий вдох.

И целует.

Сердце дрожит и бьется как бешеное. Губы Незуко слишком нежные и мягкие, от нее сладко пахнет чем-то терпким и вишней. Он уже не может думать ни о чем другом и слышать ничего, кроме стука своего сердца и верит — наивно и счастливо верит, что наконец у него вышло.

«Прости, Незуко-чан, я споткнулся!»

Парень даже не думает о том, как глупо и наивно звучит оправдание. Как только он отстраняется от чужих губ, то тут же стягивает повязку. Он хочет наконец увидеть ее и обнять. Спустя столько времени он смог. Наконец-то.

Но «Незуко-чан» так и застывает на губах.

Вместо смущенной Камадо младшей, парень видит лишь чужой кулак перед лицом, и падает уже через мгновение, хватаясь за глаз. Он ничего не понимает и тут же начинает оглядываться вокруг. Страх медленно приходит, вместе с осознанием произошедшего.

— Какого черта, Монитцу? — как приговор звучит чужой голос. Чужой, ибо не Незуко.

Зенитцу приходит в себя только через несколько минут и находит в себе силы, чтобы отойти от оцепенения. Взгляд непонимающей Камадо этому способствует и он тут же поднимается, бегом покидая класс.

Стыдно. Страшно. Он очень сильно оплошал.

***

— Идиот Зенитцу. Придурок. Придурок, идиот и… И еще раз придурок!

Агатсума обнимает себя за колени и утыкается в них носом, желая сейчас спрятаться в них полностью; раствориться и исчезнуть, чтобы больше никогда не видеть то лицо Незуко. Он такой придурок.

Она меня ненавидит, повторяет он сам себе. Знает, что это так, но все равно надеется, что нет. Незуко хорошая и она всегда поймет, а вот другие? Он и сам не знает, что сказать им. И что сказать самому Иноске.

Парень жмурится и тут же шипит от боли в глазу. В чем, в чем, а в драке Хашибире нет равных. Если он ударит, то синяк будет сильный. Зенитцу до сих пор не понимает, как еще видит этим глазом, и как еще Иноске его не догнал и не убил за все.

— Эй, Монитцу!

Парень вздрагивает. Стоило вспомнить и вот этот парень уже тут. На мгновение Зенитцу начинает верить в то, что Хашибира и правда может читать его мысли. Наверняка он уже все знает. Но это значит, что Агатсуме не придется оправдываться?

— Монитцу, черт возьми! — парня приводят в чувства, ударив чем-то холодным по голове.

— За что?! — тут же обиженно кричит Агатсума и замечает протянутую ему бутылку сока. — Это мне?

— Конечно тебе, тупой Монитцу! — прежде чем Зенитцу успевает ответить, Иноске вновь его ударяет в бок и садится рядом. — Ганпанчиро сказал, что тебе это понадобится от боли. Не знал, что у нас соки имеют лечебные свойства.

— Скорее всего, он имел в виду приложить это к глазу, — Зенитцу так и делает, неловко хихикая Хашибаре. Ибо больше ему сказать нечего.

Иноске же всегда немногословен. Он просто сидит рядом, убрав руки за голову и наблюдая за чем-то в стороне. Зенитцу не понять, что там нашел парень, но он и никогда не понимал мотивов, мыслей и самого Иноске. И даже сейчас он не знал, почему тот тут.

— Так… — Агатсума вздохнул, пытаясь собрать мысли в кучу, но не выходило. — Прости, — сказал он и сложил руки в умоляющем жесте. — Прости, прости, прости, прости, — словно мантру начал повторять Зенитцу.

— Воу, успокойся, Монитцу!

Прежде чем парень сказал это уже, наверное, в сотый раз, его схватили за руки. Зенитцу замолк, но взглянул на Иноске. Они оба чувствовали себя неловко. И им обоим всегда было сложно говорить о чем-то серьезном. Рядом с Иноске Зенитцу всегда либо страдал от его характера, либо смеялся. И сейчас он не мог сдержать глупой улыбки, провинившегося щенка.

— Знаешь, Монитцу… — начал спокойно и неуверенно Иноске, что Зенитцу хотел его впервые поправить насчет своего имени, но почему-то промолчал. — Это было очень странно… Ну то, что было в классе. Но знай, что мне плевать. Я, великий Иноске, не буду переживать из-за таких пустяков, вроде поцелуя. А Ганпанчиро начал волноваться, когда ты убежал, как и все. Это было очень странно, но ты уже делал странные вещи и все привыкли, поэтому не ной и пойдем назад в класс.

Зенитцу хмыкнул и вновь опустил голову. Немного, совсем капельку, но его это все же утешило. По крайней мере, он знал, что Иноске точно не считает его психом и точно не мечтает его убить. Хотя бы он.

— Но я совсем ужасен. Я хотел подарить свой первый поцелуй Незуко, а в итоге отдал его тебе!

Парень разочарованно простонал и схватился за волосы, мечтая их вырвать и просто исчезнуть вместе с ними. Он все равно придурок, кто бы что ни говорил. И слова Хашибира не сильно его успокоили.

— Мать моя кабан, прекрати, Зенитцу!

Агатсума уже хотел кричать, но замолк с распахнутыми от удивления глазами. Иноске крепко схватил его руки своими и смотрел прямо в его глаза. Он был зол, но Зенитцу точно видел беспокойство на его лице. Вблизи лицо Хашибиры даже еще милее. Жаль он не девушка.

Молчание между ними затянулось, но они так и не сводили с друг друга взгляда. Зенитцу боялся даже моргнуть, но резко кое-что осознал.

— Погоди, — до парня наконец дошло. — Ты правильно назвал мое…

И Зенитцу вновь не дали договорить. Он промычал прямо в чужие губы, так и оставшись сидеть в такой позе. Парень ощутил как его ладони сжали и сняли с собственных волос. Зенитцу не мог сделать ничего. Иноске не дал бы.

Его губы сминали даже как-то слишком грубо и резко. Он не сопротивлялся, но и не отвечал. Было непривычно, странно и приятно. Сердце дрожало, вместе с ним.

Парень вновь промычал в губы Хашибиры и распахнул глаза. Иноске отстранился, облизнувшись, а по нижней губе Агатсумы прошлась боль. И несмотря на это, Иноске выглядел сейчас по-другому. Словно настоящий лесной зверь. По телу Зенитцу прошла дрожь, отдавшись странным ощущением в животе.

Зенитцу все еще молчал и тупо глядел перед собой, пока щелбан в лоб не заставил его отойти и нахмуриться. Но парень не успел ничего ответить и лишь зажмурил глаз с синяком, куда Иноске приложил холодный лимонад.

— Первый, десятый, но если ты не умеешь целоваться, то никого не впечатлишь, Монитцу.

Напоследок произнес Иноске и направился в класс, подняв руки вверх. Уже в конце коридора послышалось знакомое «Атака Кабана!» и веселый смех всех, включая Незуко.

Зенитцу же тоже поднялся и прошипел от того, что отсидел ногу. Парень медленно и неохотно поплелся в класс со слабой улыбкой на лице.

— Я Зенитцу, — в никуда произнес он.