Пэйринг и персонажи:

Описание:

------------------------------------------------------------

      Трудно было сказать, как же Ренгоку жаждал своего 18-летия, чтобы наконец узнать, кто его судьба. В свои четырнадцать он чувствовал себя пятилетним мальчишкой, который безмерно верит в чудеса и в то, что судьба — действительно существует. Эта жажда чуда, того, что где-то живёт вторая половинка тебя, с которой вы будете всегда-всегда вместе, даже в горе и несчастье, что в жизни будет только счастье и его любимая судьба, так окрыляла мальчишку, что он как безумный тренировался каждый день, начиная с шести лет, чтобы обязательно когда-нибудь защитить свою судьбу от всех напастей этого мира, чтобы он и его судьба всегда жили, чувствуя себя в безопасности. Он считал, что только с этого момента начнёт чувствовать себя счастливым. Что только с этого момента осознает, что жил не зря. Он видел в этом свой смысл жизни.

      Уже взрослый 25-летний Ренгоку хочет лишь посмеяться над собой молодым. Но смеяться не получается. У него просто не осталось сил.

      Ренгоку уже добрые 15 лет. В нем во всю бурлил юношеский максимализм, и он был уверен, что отыщет свою судьбу. Что бы ему не препятствовало, они обязательно будут вместе, всегда. Он будет любить-любить-любить, а его будут любить в ответ. Кёджуро наконец не будет стесняться себя и каких-то своих мыслей, ведь с ним будет его судьба, так что все эти волнения просто не будут иметь смысла. Он наконец почувствует, что такое счастье в своей семье, где не будет горести и уныния от пьющего и слабого внутри отца по мёртвой матери. Но в глубине души он понимал своего отца, что иногда начинало раздражать. Он не такой, как его отец. Они будут счастливы, и Ренгоку забудет, что такое грусть. Он забудет все негативные эмоции этого мира, так как он — будет счастлив.

      Кёджуро со слабой усмешкой на губах понимает, что был слишком в этом уверен.

      Ренгоку 17. Он с трудом отбивается от девчонок, да и, будем честны, парней. Ему было противно даже находиться с такими людьми, Кёджуро испытывал самое настоящее отвращение, с раздражением отталкивая всех, кто к нему лип. Безумно тошно и мерзко. Разве они не хотят попробовать все лишь с тем, кто им предназначен судьбой? Отдать всего себя лишь своей судьбе? Ренгоку их не понимал, да и не желал, впрочем, понимать столь отвратных людей. Он хотел сохранить верность лишь для его судьбы, чтобы все, что было у него впервые — было только с его настоящей судьбой, иначе, он считал, все пойдёт крахом. И Кёджуро думал, что только такой расклад сделает его счастливым. Он даже не представлял счастья с кем-то другим, кроме своей судьбы. Не представлял счастья в совершенствовании какого-либо навыка, если с ним не будет его судьбы. Счастье и судьба. Это слова, которые имели однинаковое значение в голове у Ренгоку.

      Ренгоку лишь жалко усмехался при этих воспоминаниях и думал, почему же его судьба сложилась так. Разве он не заслужил быть счастливым?

      Ренгоку исполняется 18 лет. Кёджуро не мог заснуть всю ночь, думая обо всем, но на утро чувствовал себя… Счастливым. Даже пусть это будет всего лишь имя, но он уже безумно счастлив. Он впервые чувствовал себя таким живым и радостным. Сердце в груди быстро билось, а голова от переполняющих эмоций безумно кружилась, казалось, даже пульсируя. Он такие эмоции испытывал, кажется, в самом-самом детстве, что даже уже не помнит, всего лишь слабые отголоски, но сейчас он готов был гореть изнутри, полыхая ярким пламенем. Его даже не огорчал тот факт, что его отец не захотел, вот уж удивление, раскошелиться на день рождение сына, тем более в такой знаменательный день. Кёджуро был слишком счастлив, чтобы расстраиваться из-за таких пустяков, и на накопленные деньги сам купил себе торт и свечки. Если бы он мог гореть в тот день, он бы горел, честное слово и, наверное, спалил бы все к чертям, но тогда это не имело разницы. Может, и себя бы подпалил, но думал он об этом в последнюю очередь — какая разница, горит он или нет, когда он чувствует себя так, будто готов летать от того, что он испытывает. Ренгоку был твёрдо уверен, да чего уж, он даже не сомневался, что пусть и спустя 10 лет, может 20, он все равно найдёт свою судьбу, даже если та будет жить в трущобах. Парень был очень целеустремленным.

      И тем же вечером Ренгоку увидел заветную надпись. «Танджиро Камадо». Безумно красивое, высеченное темно-алыми буквами имя, пусть и совсем небольшое. Кажется, он даже обнимал свою руку во сне, пытаясь быть ближе к судьбе, ближе к тому, в ком видит свое счастье. В ком видит свою жизнь.

      Стоит ли вообще говорить о том, как от радости тогда он прыгал? Сейчас мужчина лишь со страхом вспоминал свою радость и понимал, что больше ничего не вернуть, да и, чего уж, возвращать было нечего.

      Ренгоку уже 23 года. Он учился в университете, где все уже давным-давно обзавелись своей парой, не суть, судьба это их или нет. Но теперь ему было завидно. Нет, он, конечно, не показывал этого, но в глубине души каждый раз с ненавистью думал: «я хочу так же». Он тоже хотел счастливо болтать со своей судьбой, как это делают остальные. Он хотел многого. Эта ненависть пожирала его, он хотел-хотел-хотел, но свою судьбу так и не отыскал. Он чувствовал себя жалким. Ему хотелось быть как все, но до сих пор ждал судьбу. Его гормоны, что естественно, бушевали, а единственное, о чем он думал каждый чёртов день, это лишь о том, что нужно терпеть. Он каждый день встречал много людей. Интересных, весёлых, скучных, красивых и не очень, но ни одного с заветным именем, так что продолжал терпеть. В какой-то момент он посчитал, что, может, ему стоит сорваться? Может, ждать бесполезно? Быстро помотав головой, Ренгоку впервые дал себе пощёчину. Звонкую, что на щеке остался отпечаток руки, а сама рука побаливала от силы удара. Но так правильно. Он не имеет права так думать. Ночью Кёджуро рьяно корил себя из-за таких мыслей, пытался донести до самого себя, что его счастье — это судьба, и только судьба сделает его счастливым.
      Где-то в глубине души его успокаивали мысли, что где-то там, возможно, его тоже ищет родственная душа. Что его тоже желают. От этих мыслей в груди становилось тепло-тепло, что на лице расцветала улыбка, но Ренгоку теперь взрослый и в закромах подсознания с ужасом понимал, что он может и не отыскать.

      Ренгоку помнит, как он тогда плакал. Он с детства считал, что найти свою судьбу и жить с ней — его предназначение, в этом заключается его смысл жизни, и тогда, в свои 23, Кёджуро впервые задумался: «а не гонится ли он за пустым образом?» Он честно старался отгонять такие мысли, ведь они разрушительны, по чуть-чуть заставляя его угасать. Даже мысли о том, что он сомневается в судьбе и своём смысле жизни, заставляли умирать изнутри, постепенно, разваливаясь по кусочкам.

      Ренгоку 24, и он начал гаснуть. Мысли, что он уже никогда не найдёт судьбу, подкосили его настолько, что он уже не ощущал, что жив, он просто существовал, выполняя свои повседневные дела. Он больше не чувствовал того самого энтузиазма, того стремления найти. В один момент мысли стали разрушительными, что на одной вере в то, что он найдёт, было невозможно двигаться вперёд, так что он начал умирать. Мысли, что он теряет смысл всей его жизни, утомляли его, заставляя ночью задыхаться от подступающего чувства страха и безысходности. Он не помнил, когда нормально спал. Когда он вообще чувствовал себя нормально? Он не помнил. Он не хотел помнить. Ренгоку понимал, что ему нужна помощь, но так же он понимал, что ему поможет только его судьба. Кёджуро больше не видел выхода в этой ситуации. Пусть он постепенно внутри тлел, но где-то внутри ещё теплилась надежда, что он найдет, отыщет, как думал в недалекой молодости, ещё тогда полный решимости. И Ренгоку понимал — эта надежда единственное, что пока удерживает его на плаву. Ещё, конечно, брат, но без судьбы… Он абсолютно не видел смысла. Не признавал, что где-то существует жизнь, где он и его судьба — Танджиро Камадо — не вместе. Так же Ренгоку понимал, что видеть свой смысл жизни лишь в своей судьбе просто смехотворно. Он смешон. Но ему смешно не было.

      Ренгоку понимал, когда все пошло под откос, и лишь тяжело вздыхал — он уже слишком взрослый для разных сентиментальных эмоций, но… Где-то внутри желал, чтобы его пожалели. Хоть раз. Погладили по голове и сказали, что все будет хорошо. Хоть один чёртов раз. Но с каждым днем Кёджуро убеждался все больше, что счастье существует, где-то, но явно не рядом с ним и не для него.

      Ренгоку 25. Он устроился работать учителем истории в школу в каком-то захолустье, подальше от городской жизни и отца с братом, отчаившись найти свой смысл жизни. Кёджуро был улыбчивым и ярким, он улыбался всем, стараясь отвечать всегда позитивно, но глаза оставались стеклянными, совершенно не отражая каких-либо эмоций, будто кукольные. Не было внутри того огонька, как во времена детства, когда он считал, что найти и оберегать судьбу — великое предназначение, которое он в итоге не выполнил. Он потерял все. Ренгоку уже даже не надеялся отыскать, найти то самое, ради чего он жил все эти 25 лет, так что единственное, что его пока удерживало, так это маленький брат, который загнется один на один с отцом. Хоть он и уехал, но все ещё активно поддерживал связь и отправлял деньги, так как понимал, что без него — они умрут.
      Кёджуро не хотел признавать даже в глубине души, но иногда он испытывал глубокое раздражение из-за брата. Из-за того, что его надо оберегать. Защищать. Он должен был защищать свою судьбу, своего Танджиро Камадо, а в итоге защищает брата… Он должен был быть со своей судьбой, наконец осознать, что такое счастье, но все, что у него есть — это брат да отец, оба неспособных к жизни. Это осознание тащило его все глубже на дно, откуда он, если уж честно, выбраться не старался. Так будет лучше.

      Спустя пару дней к нему в класс пришёл новенький, который просто немного опоздал на начало учёбы. Ренгоку это неинтересовало. Ему было глубоко плевать на все, что не являлось его судьбой или хотя бы косвенно семьёй, а значит обращать внимание на какого-то подростка было пустой тратой времени. Он и ученик встретились, будто на зло Кёджуро, прямо в коридоре. Он не желал разговаривать с подростком, не желал разговаривать вообще хоть с кем-либо, так что, раздражённо цыкнув, он сделал максимально занятой вид и уже прошёл мимо этого парня, как тот вдруг крикнул его в спину:

— Здравствуйте, я — Танджиро Камадо! — произнёс тёплый и весёлый голос, а Ренгоку резко замер и, кажется, перестал дышать. Весь мир вокруг замер. Он ведь не ослышался, верно? Ему же не могло это послышаться? Уставившись расширенным глазами в пол, он чувствовал, как трясутся руки, он чувствовал, как стремительно краснеют уши и как начинают подгибаться колени. Он чувствовал себя живым. Это ощущение… Во рту все пересохло, казалось, он не способен даже выдавить из себя какие-либо звуки, хоть как-то походящие на человеческую речь. Он нашёл-нашёл-нашёл. Он нашёл свой смысл жизни. Он нашёл, о чем думал и мечтал с детства, что хотел защищать.

      Он нашёл.

      Так же резко обернувшись к застывшему подростку, Ренгоку быстрым шагом дошёл до него. Сердце шло ходуном, в ушах громко звенело, а ноги еле-еле слушались, так что мужчина не был уверен, идёт ли он нормально, но это было неважно. Всё было неважно, кроме него и Танджиро Камадо. Его судьбы.

      Ренгоку чувствовал себя таким беспомощным, когда вспоминал это. Слишком счастливым, что в его жизни, казалось, уже является преступлением.

      Кёджуро с силой сжал ладони в кулак, чувствуя, как ему больно, когда остановился перед учеником. Он чувствовал, как все пульсирует от боли. Это сладостное ощущение, которое будто разливалось по телу… Он не мазохист, нет, но Ренгоку хотел смеяться. Долго и протяжно, прямо в голос. Так, чтобы голос потом хрипел. Так, чтобы было больно сказать хоть что-то. А ещё больше хотелось обнять того, кто стоял перед ним. Такой красивый, такой милый и простодушный на вид, что просто безумно сильно распологало к себе, а темно-красные, такие завлекающие глаза… Ренгоку сглотнул. Он кожей чувствовал, как по шее течёт капелька пота, и ощущать себя таким живым… Было сказочно. Он уже желал зацеловать, заклеймить, чтобы все видели, что Танджиро Камадо — его и только его. Хотелось всего и сразу, что перед глазами все расплывалось, и было почти невозможно сосредоточиться.

      Ренгоку усмехнулся. Он не находил в себе силы даже плакать.

      С трудом сглотнув, Ренгоку прошёлся языком по слишком сухим губам и внимательно посмотрел в лицо мальчишке, пытаясь сосредоточиться, чтобы не сболтнуть лишнего, и с живыми, наполненными радостью глазами, произнёс:

— Рад знакомству, Танджиро Камадо, а меня зовут… — мужчина с трудом вспомнил свое имя, чувствуя, как кружится голова, — … Кёджуро Ренгоку, твой учитель истории.

      Мужчина видел, что мальчишке явно уже 18, так что он ждал реакции. Бурной, яркой, как его собственная, но её все не было. Он все ждал. Спустя минуту он перевёл нервный взгляд в окно, пытаясь не думать о плохом, считая, что парень просто стесняется. Он не может облажаться перед собственной судьбой. Ведь не может быть в его жизни все так плохо? Он ведь нашёл, верно? Он же все сделал правильно?

      Единственное, что дальше услышал мужчина, это то, как тяжело вздохнула его судьба, будто с раздражением. После этого сердце больно закололо, а запястье безумно зажгло, но Ренгоку лишь со страхом смотрел на подростка. Он понимал, к чему это ведёт. И он понимал, что больно колющее сердце и жжение на запястье ещё не самое плохое. Почувствовав ком в горле, Кёджуро попытался прокашляться. Это не помогало. Ему уже ничего не поможет, верно?..

      Сам Танджиро, услышав кашль преподавателя, немного замялся, опустив голову и переступая с ноги на ногу, как вдруг, видимо, по привычке поднял запястье, чтобы его почесать.
И единственное, что Ренгоку увидел на его запястье… Было не его имя. Не имя «Кёджуро Ренгоку», а совершенно чужое, до боли странное, которого там не должно было быть. Так должно было быть его имя!

— ... Что ж, спасибо, Ренгоку-сан, я тогда пойду, — вновь тепло улыбнулся Танджиро и повернулся к нему спиной.

      Нет-нет-нет! Ренгоку чувствовал, как вновь умирает, как все гаснет и тлеет слишком быстро, он ведь только встретился со своей судьбой, так что же?.. Что он опять сделал не так? Что пошло не так? Почему на запястье его судьбы имя не его? Почему-почему-почему?

      Ренгоку хотел кричать. Кричать так, чтобы его услышали и хоть раз дали ему счастье, не такое мимолетное с резким падением в бездну отчаянья. Он просто хотел быть счастливым, что в этом плохого? Почему все происходит именно так?

— Постой, Танджиро, мальчик мой… Останься, — тихо прошептал Ренгоку.

      Танджиро не остановился.

      Ренгоку впервые полностью осознал, каково это, остаться совершенно одному.

      Остаться без своего смысла жизни.

      Остаться без всего.

      На его запястье алыми буквами написано заветное имя, когда на запястье другого — совершенно чужое и до боли противное, но главное: не его.

      А ведь Ренгоку… Просто хотел быть счастливым.