Пэйринг и персонажи:

Описание:

------------------------------------------------------------

Аой хорошая девочка, поэтому ничего не говорит, когда господин Тенген приходит к ней ночью в доме глициний, и требовательно закрывает дверь на засов.

Он большой и страшный мужчина — в доме бабочек мужчин нет — но Аой помнит, что он бог, а еще он столп, и именно он однажды спасет жизнь Кие, Нахо и Суми, и, возможно, самой Аой. А за спасение нужно платить.

Аой платит всю свою жизнь — синее, белое, красное — она помнит, как демон убил ее родителей, а две сестры Канае и Шинобу спасли ее. Спасли они ее и снова, когда маленькая смелая Аой сдала чертов экзамен и не смогла стать убийцей демонов. Теперь ее плата — это стирка, готовка и много заботы. Аой готова сварить вам ужин и вынуть сердце из груди, если потребуется.

Узуй Тенген — тоже. В конце концов, он однажды умрет на вздохе, на изломе, в расцвете сил — и Аой должна заплатить ему сполна. Ей очень страшно, когда она видит его на пороге, но она старательно делает вид, что нет.

У него грубые пальцы — мириады шрамов и ран — и он развязывает пояс, а потом и ленты в волосах. Теперь Аой не носит хвостики, которые делали ее похожей на ребенка, и она совсем как взрослая. Сейчас, вот прямо сейчас она и станет взрослой, и ей страшно, страшно, очень страшно — а еще больно, потому что Узуй Тенген не старается, а может, просто не умеет.

Шинобу-сама говорила о мужской силе, о влиянии, о подчинении и удовольствие — ей и Канао, ведь девочки такие маленькие еще… Но Шинобу-сама тоже девственна, мужчины ее боятся, а другие охотники считают ее странной — поэтому о многом она не сказала, просто потому что не знает сама. Например, о том, каким темным и большим кажется обнаженное тело мужчины ночью, как пульсирует в руке его орган, а сверху тянется липкая капелька, как требовательно он наклоняет твою голову и тянет волосы, а рот наполняется слюной, словно перед тобой лучшее лакомство. Аой сначала страшно, но потом она привыкает — удовлетворять мужчину ртом совсем несложно, но Тенгену-сама нужно больше, и она помнит об этом.

У него три жены — все они красавицы — и четвертая ему не нужна. И Аой ему не нужна, она не поможет в миссии. Но здесь и сейчас она может легко лечь на футон, позволив ему потрогать себя там, где нельзя трогать девочек, снять с себя юкату, белье, больно потянуть за крохотные грудки и толкнуться пальцем в узкий вход. Теперь он смотрит туда, стыдно, стыдно, стыдно — Аой закрывает глаза и ждет, когда он сжалится и сделает все, чтобы поскорее уйти. А он молча изучает тело девочки, девушки, женщины, старухи — и потом, просто навалившись сверху, рвет ее тело и душу изнутри.

Больно — но уже не так — и даже приятно и терпко, и Аой чувствует, как внутри нее пульсирует и растет меч — почти такой же, как меч солнца, но больше, больше, больше. Она не против умереть тут и сейчас, ничего лучше все равно не будет — и Узуи Тенген, словно испугавшись, подается назад, изучая капельки крови, как росинки, а потом она сама тянет его за руку — она хочет помочь ему, ее долг помочь ему, ее высшее предназначение — и он смеется, пьяно кивает — поэтому он пришел к ней — и снова входит в ее уже чуть более податливое тело.

Сколько раз? Три? Два? Аой ничего не помнит. Она думает про Шинобу — та всегда смущается, когда упоминает, что близость нужна для детей. Шинобу такая маленькая и наивная, думает Аой, она ведь и не знает, что близость также поддерживает перед боем, лечит душевные раны, помогает забыть одиночество, даже когда ты окружен тремя красивыми и сильными… Какая разница, если в ней до сих пор остывает его семя, а собственная невинность кажется только недостатком — и бог в обличье молодого высокого красивого мужчины приходит, чтобы любить ее, пусть даже и один раз.

Ведь и Аой умрет — рано — на изломе. Она тоже служит организации, и однажды демоны найдут поместье бабочек, убьют Нахо, Кие и Суми, а она, чтобы защитить их, возьмет свой покрытый пылью меч и не сможет даже поднять его. Канао сможет спастись — но Канао наследница. А сама Аой будет долго смотреть в утреннее рассветное небо под голоса близких и вспоминать, как было уютно в доме родителей, как заботилась о них добрая Шинобу-сан, каким вкусными были сладости в поместье бабочек и как вкусно пахло свежее белье. О том, как к ней однажды придет великий бог торжеств, она тоже будет помнить — и это воспоминание будет самым лучшим из всех. Аой точно знает.

***
Аой смотрит на счастливого Иноске — грубый и неотесанный как всегда, но принес ей свежие каштаны и теребит свои пальцы. Она готовит для него отдельно — только так он понимает, что он нравится ей, его порции больше порций Зеницу и Танджиро, но чуть меньше порций Канао и Незуко. Аой готовит много и сытно, чтобы накормить всех после тяжелой битвы. Музан умер, так говорят. Мир спасен, так она слышала. Она будет жить — так ей кажется теперь.

Сердце ее останавливается лишь однажды, когда она видит, как раненный Узуи Тенген приходит в поместье бабочек, чтобы поздравить всех с победой — он все так же силен и красив, но теперь ранен в самое сердце, и три его красивые и верные жены готовы поддержать его под руки, а еще остаться далеко позади.

Потому что сама Аой теперь просто идет вперед — она знает места в поместье, куда никто никогда не придет — и знает, что бог торжеств следует за ней. Погибший на изломе, на вздохе, на скорости бог воскресает, когда снова поддевает пальцем пояс ее новенькой юкаты и касается ее там, где девочек трогать нельзя.

И только это правильно. Аой снова платит по счетам — синее, белое, красное — но теперь за будущее. И за мир внутри себя. Нежный мир. Младенческий.