Пэйринг и персонажи:

Описание:

------------------------------------------------------------

Три часа — столько длилась дорога от Токио до небольшой деревни, куда Митсури Канроджи отправили на весь август. Поезд уже давно отъехал, а следующий ожидался только через час. Станция опустела, все разошлись, взяв такси или дождавшись встречающих, но молодая девушка одиноко сидела на ступеньках, до этого трижды обойдя здание и волоча за собой чемодан в виде божьей коровки.

— Сколько можно! — возмутилась она, начав быстро топать ногами и поднимать под ними пыль. — Я могла бы сто раз добраться до дома на такси! «Нет, за тобой сейчас приедут». — Канроджи передразнила мать, с которой девушка только что поговорила по телефону.

Пнув ни в чем не повинный чемодан, она привлекла внимание дежурного, осматривающего территорию; тот покачал головой и отвернулся, продолжив путь вдоль железнодорожных путей.

Митсури в очередной раз всмотрелась вдаль, откуда, по словам матери, должен был появиться кто-то, кому поручили встретить девушку ровно в полдень. Но, видимо, этот кто-то не сильно торопился. Тяжело вздохнув, Канроджи опустила голову на колени и принялась наблюдать за ростком цветка, пробивающегося между досками ступенек.

И вот, спустя несколько секунд, рядом остановился Hyundai, и водитель несколько раз просигналил, приглашая внутрь.

Девушка подняла голову. За рулем сидел парень, вытащив левую руку из окна, и Митсури сразу обратила внимание на часы.

— Зачем тебе часы, если ты ими не пользуешься? — съязвила Митсури, встав на ноги и подняв валяющийся рядом чемодан.

— И я рад тебя видеть, — спокойно ответил водитель. Он нажал на кнопку, открывающую багажник, но Митсури специально положила свой багаж на заднее сидение, желая разозлить опоздавшего.

— Испачкаешь же, — произнес он, повернувшись назад.

— Почистишь.

С этими словами девушка хлопнула дверью и, обойдя машину, уселась вперед.

— Ну, чего стоим? — улыбнулась, махнув рукой в сторону дороги. А парень решил подыграть, молча кивнув и нажав на педаль газа.

Канроджи хотела весь путь провести в наушниках, но телефон, как назло, разрядился спустя десять минут после начала пути, не дав дослушать любимую песню.

— Как тебя зовут хоть? — мило улыбнулась Митсури, повернув голову к парню. Беседа могла скрасить неизвестно насколько долгую дорогу до места, да и водитель симпатичный, что бесконечно радовало.

— Обанай Игуро.

— А я Канроджи Митсури. Приятно… — пришлось замолчать, не договорив фразу до конца, потому что Игуро резко нажал на педаль тормоза. - Ауч, ты чего это?

— Ты не Сохи? — округлив глаза, удивленно спросил Обанай, уставившись на девушку.

— С-Сохи?

— Вот чёрт! — ударил по рулю и добавил: — Вылезай!

— Чего? Какого…

— Вылезай, говорю.

— Какого хрена вообще?! А мне что делать теперь?

— Это не мои проблемы, — парень был очень серьезен и немного напуган, ведь его отправили за одной, а он привез другую.

— Эй! Так не честно! Ты должен был спросить мое имя до того, как садить меня в машину.

— На станции больше никого не было.

Канроджи закусила губу и откинулась на спинку кресла, стараясь по-быстрому придумать выход, пока ее не выволокли наружу вместе с чемоданом, оставив тем самым одну на пустом шоссе.

— Послушай, — начала она, сложив руки в умоляющем жесте, — отвези меня домой, пожалуйста. Моя мама заплатит.

Митсури не сразу поняла, что серьезное выражение лица Игуро сменилось на прямо противоположное, пока парень не засмеялся, заставив девушку скривиться от злости.

— Очень смешно, ты бы видела свое лицо, — Обанай вытер слезы с уголков глаз и положил руки на руль. — И я бы попросил убрать ноги с приборной панели, — заметил он наглую месть Канроджи, —, но ты и так будешь мыть машину, так что разрешаю.

Девушка восприняла это как шутку, потому что хуже месяца без друзей и привычных городским девчонкам радостей жизни не могла представить. Также она подозревала, что в какой-то степени «ссылка» к матери была наказанием за непослушание и вольное поведение, чуть не повлекшее за собой ночь в полицейском участке. Благо, у отца закончилась встреча, иначе бы он не ответил на звонок патрульного, который задержал компанию подростков за езду без прав.

***

Обанай заехал в гараж, заглушил мотор и вышел из машины. Открыв дверь в дом, парень произнес:

— Входи, я занесу твою божью коровку.

— Спасибо, — еще не оправившись от шутки, Митсури недовольно хмыкнула, скрестив руки на груди, и зашагала к маленькой лестнице, ведущей в прихожую.

Очутившись в гостиной, Канроджи огляделась. Первым делом девушка заметила огромный плазменный экран на стене и большой мягкий диван напротив и одобрительно закивала, обрадовавшись наличию телевизора. Ведь это значит, что она не умрет со скуки и скрасит месячный отдых за просмотром каких-нибудь передач.

К слову, больше ни на чем не задержала свой взгляд Митсури. Картины на стенах есть в каждом доме, как и столики с вазами и цветами, пока не ясно, искусственными ли.

В эту секунду из кухни вышла незнакомая женщина, которая хотела взять из серванта набор тарелок, но, увидев Митсури, доброжелательно улыбнулась и сделала шаг навстречу к гостье.

— Хони, — крикнула женщина в сторону кухни, откуда выглянула мама Канроджи.

— Оу, дочка. Так тихо зашла, что я не услышала. — держа в руках полотенце и по пути вытирая руки, она подошла и крепко обняла девушку. С возвращением, дорогая! — потом, отпустив, добавила: — А где Обанай?

— Я тут.

— Как добрались?

— Он опоздал, — вмешалась Канроджи, метнув молнии на парня.

— Да, пришлось заехать на заправку, — спокойно ответил тот и закатил чемодан вперед.

— А часы у тебя для красоты?

Игуро ухмыльнулся и надел на Канроджи свою шляпу, проигнорировав ее вопрос.

— Кстати, мам, а почему «с возвращением»? — неожиданно задала вопрос Митсури, повернувшись к родственнице. Та усмехнулась, но ответить не успела, так как находчивый Обанай взял все в свои руки.

— Ты была вот такой, — он попытался рукой указать уровень «детской макушки» Митсури, когда той было пять лет. — Только-только научившись читать, ты стащила мой учебник по биологии. А в один день задрала платье до головы и бегала по дому, притворяясь цветком и громко крича, что твоя голова — это пестик, а руки — тычинки.

Все засмеялись, кроме Митсури, которая не замечала, что стояла с открытым ртом, а руки тряслись от неловкости и стыда.

— Я… что? Стоп, я не помню такого! Ты все выдумал. — Голос дрожал, и даже собственные слова ставились под сомнение.

— То, что ты этого не помнишь, не значит, что этого не было.

— Мам!

— Так, хватит. Игуро, будь добр, покажи ей комнату.

Обанай кивнул и жестом указал девушке на лестницу, пропуская вперед.

В доме всего два этажа, причем на втором, кроме спален и двух ванных комнат, был огромный балкон, с которого открывался вид на гостиную. Очень удачно следить за чьим-нибудь ночным походом к холодильнику через щелочку приоткрытой двери. Или наоборот: сидеть в гостиной и ждать, когда появится тот, кому так же не спится ночью.

Канроджи досталась самая дальняя комната. Игуро остановился у входа и протянул девушке ручку чемодана. Что-то во взгляде Обаная внушало легкий страх, пробирающий до мурашек. Это не удивительно, раз парень знал «такие» подробности из жизни, о которых тысячу раз еще напомнит. Лишь бы вынести все и не подать виду, что это задевает.

— Спасибо, — скорее, из вежливости произнесла Канроджи и уже толкнула дверь, как мягкая ладонь парня опустилась поверх ладони девушки.

— Спускайся обедать, душ примешь позже.

***

Еще до приезда в деревню Митсури с подружками смеялась и придумывала различные планы по отлыниванию от работы. И если в первый день это можно было сделать, сославшись на усталость после дороги, то в дальнейшие причины хоть и являлись уважительным, но не имели за собой твердой почвы.

Так, температура в градуснике неожиданно подскочила до невероятной отметки, а следующая попытка доказать наличие травмы руки или ноги с треском провалилась. Девушка уже и не знала, что делать, а подруга в сообщениях советовала не унывать и «залечь на дно», чтобы в следующий раз все пошло как по маслу. Так-то оно так, однако единственным неучтенным фактором оказался Обанай Игуро.

Канроджи успела заметить, что этот парень всегда находил ее первым. Конечно, он знал двор и дом как свои пять пальцев и мог без труда определить место, где спряталась Митсури, например, крыша конюшни.

Девушка объясняла дневной сон тем, что пока не привыкла вставать так рано и сразу начинать работать, на что Обанай ухмылялся и возвращал метлу, после чего молча удалялся по своим делам.

День рождения, отсутствие занятий и различные мероприятия, устраиваемые друзьями, делали данный месяц самым ожидаемым, а планов на него всегда было предостаточно. Ничто и никогда не могло разрушить тридцать один день веселья, пока девушку не отправили в деревню к матери. Причем сообщили об этом за день, не дав других вариантов, чтобы отработать свой прокол.

«Ренгоку тут тебя спрашивал», — писала подруга примерно спустя неделю «заточения».

«Да? И чего хотел?» — отвечала Канроджи.

«Когда вернешься и подобное. Я ему посоветовала самому спросить, так что вечером жди сообщеньице;) »

Но во время печатания радостного ответа кое-кто выхватил телефон из рук девушки.

— Эй! — возмутилась она, а когда увидела Канроджи, стихла и виновато закусила губу.

— Которое по счету сегодня предупреждение? — спросил он, скрестив руки на груди.

— Прости.

— Не искренне, но засчитаю. — Несколько секунд наблюдая за переминанием и душевными терзаниями Митсури, Обанай тяжело вздохнул и добавил: — А это заберу, — указал на телефон.

— Но…

— Верну на перерыве.

— А у меня будет перерыв? — уж было обрадовалась она, выронив метлу и сложив ладони в замок.

— Обеденный.

— Несправедливо, — пробубнила девушка, надеясь, что ее не услышат.

— Несправедливо, говоришь? А сколько…

— Ладно-ладно, поняла! В обед, так в обед.

— За работу, — Игуро подмигнул, убрал чужой мобильный в карман и ушел, скрывшись в доме.

Пнув воздух, где только что стоял парень, Митсури высказала все, что о нем думает, и принялась яростно подметать двор, желая поскорее отделаться от тяжелой метлы и пыли, летящей во все стороны.

Вообще они знакомы еще с детства, когда родители Канроджи еще не разъехались и жили в деревне. Потом отцу надоело, и он перебрался в столицу, где устроился менеджером в крупной компании. До шести лет девочка жила с мамой, а после мужчина настоял на престижной школе и перевез дочь к себе. Взрослые так и не оформили развод, и это не лучшим образом сказалось на Канроджи. Отец постоянно отсутствовал дома, строил карьеру, зато давал дочери все, что она попросит, чем и разбаловал ее.  Настолько, что та откладывала учебники, отдавая предпочтение вечерним тусовкам с друзьями, а не домашнему заданию.

Но терпение есть даже у занятого человека, и отец не хотел больше мириться с обещаниями Канроджи прекратить баловаться, поэтому отправил ее на исправительные работы к жене, которая с радостью приняла предложение. Тем более что давно не видела дочь, плюс на носу сбор урожая, и любая помощь в это время не лишняя.

— Ненавижу август, — то и дело бормотала она за каким-нибудь занятием, ловя при этом взгляд вездесущего Игуро.

Но с другой стороны, девушка находила некоторые плюсы пребывания здесь. Будучи шестнадцатилетним подростком, у которого шалят гормоны, она часто наблюдала за Обанаем, когда тот выходил из душа. Просто тащилась по влажной футболке, облипающей кубики пресса и мышцы груди, а торчащая из-под джинсов резинка трусов всегда была ее супер-фетишем, поднимающим настроение до зашкаливания.

Теперь Митсури часто перед сном думала о Игуро, заливаясь краской, когда мысли доходили до пикантных моментов. А причем предыдущая симпатия к Кеджуро отошла на второй и даже последний план. Кто это вообще?

Обанай старше на целых девять лет, но Митсури это не пугало. «И что?» — говорила она сама себе, укутываясь в одеяло с головой и засыпая с твердым намерением утром вновь получить дозу внимания не важно, за отлынивание или добросовестность.

Наслаждаясь подглядыванием, не замечала, что парень все видел: улыбку, злость, «тайное» фотографирование, а также маленькую ревность, когда он разговаривал с молодой соседкой, зашедшей пригласить его на ужин.

— Канроджи, я смотрю, ты не хочешь есть? — как-то спросил Игуро, заставив девушку вздрогнуть и закончить втыкать.

Канроджи пробормотала что-то невнятное, отвернувшись от «парочки» и продолжив убирать сухие листочки с цветов. Взглянув на часы, она ужаснулась — до обеда чуть больше получаса, а убрано только половина сада, а ведь еще поливать.

— И почему опять без головного убора? — еще один звонкий вопрос, и чужая кепка приземлилась на макушку Митсури. Затянув ремешок потуже, Обанай шлепнул по козырьку и добавил:

— Болеть не так радужно, как тебе кажется.

На это Канроджи скорчила рожицу, отвернувшись, что весьма позабавило парня.

— Привет, — внезапно поздоровалась соседка, рискнув подойти ближе. — Меня зовут Даки, а ты Канроджи, верно?

Та кивнула.

— Я тут пригласила Игуро на ужин, составишь нам компанию? Чего дома сидеть одной? — мило предложила девушка, хотя по-настоящему хотела видеть только парня.

— Не хочется, — секунду подумав, ответила Митсури, искоса посмотрев на реакцию Обаная, который, судя по всему, с радостью согласился.

— Ну, тогда увидимся, да? - и, развернувшись на пятках, она ушла, пару раз оглянувшись назад.

Парень также поспешил продолжить повседневные хлопоты, предварительно похлопав Митсури по плечу, а она, в свою очередь, дождавшись, когда тот скроется из виду, пнула воздух, где только что стояла соседка. Конечно, от соперницы не так избавляются, да и не соперницы они вовсе. Даки ведь практически одного возраста с Обаная, в то время как Канроджи на девять лет младше.

Ущипнув себя, чтобы отогнать грустные мысли, Митсури села на корточки и быстро начала собирать оставшиеся листочки с земли, складывая их в мешок для мусора. Приступить к поливу решила после обеда, потому что живот предательски заурчал из-за запаха, идущего из окна кухни.

— Все? — спросила мать девушки, когда та села за стол.

— Нет, еще не полила, — ответила она, буравя взглядом рыбное ассорти.

— Ладно, после обеда сделаешь.

Канроджи согласно кивнула.

— Ты ведь помнишь, что тебе еще везти молоко… — резко повернулась женщина, поставив первую миску с рисом на стол.

— Да, мам. К двум часам у бабушки Хван.

— Не волнуйся так, Хони, — вмешалась миссис Обанай.

— Игуро справится, если что, поможет.

— Что там про меня? — громко воскликнул парень, направившись к холодильнику и вытащив оттуда бутылку с водой.

— Мы говорим, что на время нашего отсутствия ты присмотришь за Канроджи.

— Ах, это… Да, она у меня не заскучает! — улыбнулся он, и Митсури закатила глаза.

В соседней деревне каждый год устраивался фестиваль цветов, где мать девушки неоднократно принимала активное участие. Этот год не стал исключением. Женщины хотели взять детей с собой, но оставлять дом и хозяйство на два дня без присмотра нельзя.

Хотя если бы Канроджи позвали, она, скорее всего, отказалась бы, больше желая сидеть дома и ничего не делать. Кроме вышеуказанного, а именно полива цветов и поездки к бабушке Хван, девушке не дали никаких поручений. Также она надеялась, что следующий день пройдет тихо и спокойно, без тяжелых заданий от Игуро, но это, несомненно, являлось лишь мечтой. Желанной, но неосуществимой.

***

Митсури надолго задержалась у бабушки Хван, которая попросила остаться до ужина. И несколько часов девушка рассказывала о себе, начиная с момента отъезда в столицу и заканчивая делами отца, друзьях и парне, с которым «все сложно». Чуть ли не в мельчайших подробностях.

Но и это еще не все. Уже на подъезде к дому у велосипеда спала цепь, и Митсури, не справившись с управлением, угодила в небольшую выбоину на дороге и врезалась в забор. Не сразу поняла, что заболела нога, причем так сильно, что поставить ее на землю оказалось просто невыносимо больно.

— Ауч, — чуть ли не плача взвизгнула Канроджи, схватившись за целые доски забора. Девушка еле как доковыляла до крыльца, запрыгнула по ступенькам и ввалилась в прихожую.

— Игуро, — позвала она, услышав на кухне шуршание.

— Сколько раз повторять — зови меня Игуро-сан, не Игуро! — ответил тот, выглянув и мигом посерьезнев. — Боже, что случилось?

— Я упала. Сломала забор, велосипед и, судя по всему, ногу. Болит адски.

Обанай помог Митсури сесть на ступеньки и бережно снял кроссовок.

— А ты почему не у Даки? — как бы невзначай спросила девушка, закусив губу то ли от боли, то ли от ревности, заставляющей сердце забиться чаще.

— Я там уже был, — соврал он и легонько надавил на лодыжку, отчего Митсури вскрикнула. — Поехали в больницу!

***

Вернулись поздно, часам к девяти вечера. Не потому, что до ближайшей больницы далеко ехать, — менее получаса. Проблемы возникли у регистратуры — девушка то ли пыталась подкатить к Обанаю, то ли просто долго копалась в карточках в попытках найти нужную, и парень из-за этого жутко злился. В конце концов пришлось завести новую. И тут новый вопрос — нужны родители, ведь Канроджи несовершеннолетняя.

Потом очередь у кабинета травматолога, рентгеновский снимок, подтверждающий перелом лодыжки, наложение гипса и несколько наставлений от врача. А там и дорога домой, во время которой Обанай провел в тишине, молча следя за дорогой. Он был раздражительно спокоен, ведь считал себя виноватым в том, что не уследил за девушкой.

Хотя Митсури не думала о ноге, которая давала о себе знать при малейшем движении. Больше она боялась за реакцию матери и отца. Последний наверняка обвинит во всем жену, из-за чего разразится телефонный скандал. А Канроджи, по-честному, достало каждый раз затыкать уши наушниками, чтобы не слышать бесполезную ссору родителей.

— Не говори моей маме, пожалуйста, — произнесла девушка, когда Игуро остановил машину в гараже.

— Не стоит волновать ее по пустякам.

— По пустякам? — прыснул Обанай.

— Ну, просто велик и забор можно починить, чего из-за этого вырывать ее с фестиваля? — К сожалению, шутка не удалась.

— Ты глупая?

— Ладно, — поникла Канроджи, вздохнув. — А ты можешь сказать, что я кое-что сломала, не упоминая, что именно?

— Нет.

— Но технически ты ведь не соврешь…

— Мистури Канроджи!

— Ну Игуро! Ну пожалуйста!

— Нет.

— Почему? — Потому что я Игуро-сан.

После этих слов парень вышел из машины и помог Митсури сделать то же самое. Достав костыли с заднего сидения, Обанай случайно ударил девушку по здоровой ноге, отчего та взвизгнула, чуть не упав, но вовремя схватилась за чужое плечо.

— Я знаю, ты это специально сделал! — застонала она, опустив другую руку и потерев ушибленное место.

— Как тебе угодно.

Всю дорогу до второго этажа Обанай не произнес ни слова, и Канроджи начала думать, что он разозлился на нее за неудачное падение и, как следствие, испорченный вечер. Поэтому девушка, оказавшись в комнате, тихо спросила:

— Игуро, ты сильно на меня злишься?

— Не на тебя. Скорее, на себя.

— Но ты ведь не виноват, — мило улыбнулась Мистури, пошатнувшись на здоровой ноге и плюхнувшись на кровать.

— Спокойной ночи, — отмахнулся Обанай, повернувшись на выход.

— Игуро, — вновь позвала Канроджи. — Не звони маме. Она все равно завтра приедет, а тот факт, что она узнает на несколько часов раньше, испортит ей настроение. Пожалуйста! — сложила руки в умоляющем жесте и выпятила нижнюю губу. — И мне испортит, — добавила она, давя на жалость. Хотя далее все-таки применила угрозу, для подстраховки. — А я испорчу тебе.

Парень хотел что-то добавить, но закрыл рот и покинул комнату, вернувшись на кухню, где оставил включенным воду, которая просто лилась в раковину. В момент, когда он увидел Канроджи на пороге, внутри него все скрутилось, в голове раздался гулкий вой, эхом отдававшийся в каждый уголок сознания. Практически ничего не видя и не слыша, Обанай поймал единственную трезвую мысль — поехать в больницу.

Сейчас Игуро просто боялся думать, что было б, если он тогда ушел в гости к Даки…

А Митсури в это самое время пыталась уснуть. Действие обезболивающего практически закончилось, но даже приятные мысли не позволяли сладко уснуть, раскинув конечности в стороны. Сегодня приятно было смотреть, как Игуро спорил с медсестрой, как отстаивал место в очереди, а также чувствовать его сильные руки на своей талии, когда парень помогал подниматься по лестнице. Но, опять же, минус во всей ситуации — боль в ноге.

Просыпаясь, как девушка думала, каждую минуту, Канроджи медленно, стараясь как можно меньше двигать правой ногой, переворачивалась на другой бок и старалась вновь поймать старый сон про какого-то розового слоника. Поэтому, услышав утренний будильник, спросонья застонала, вынырнула из-под одеяла и скинула часы с тумбочки. То, чего она страстно желала с самого начала, свершилось — теперь нет необходимости вставать ни свет ни заря и идти работать, однако девушка по привычке встала и на костылях (еле как) спустилась на первый этаж.

— Ты чего встала? — нервно спросил Обанай, закончив приготовление завтрака.

— Я…

— Иди спать! — молча указал на дверь.

— Ура, — пожала плечами Канроджи, развернувшись на здоровой ноге и спустя несколько шагов чуть не упав. — Гребаные костыли! Кто их придумал вообще? — донеслось из гостиной после маленькой порции матов.

Вообще Митсури не ругалась, только в особых случаях, когда была недовольна происходящими вокруг событиями. И то это разовый выплеск эмоций, потому что долго злиться девушка не умела.

Решив снова не подниматься к себе в комнату, она легла на диван в гостиной, ногу тихонько опустила на подлокотник и, сладко зевнув, закрыла глаза. Сон накрыл практически мгновенно — не мешали ни свет, ни музыка, играющая в радиоприемнике. Но Игуро все равно сделал потише, после чего облокотился на спинку, взглянув на спящую девушку. Ее грудь слабо вздымалась, рот был приоткрыт, и Канроджи похрапывала. Видимо, все-таки простудилась накануне, но если легкий насморк не мешал спать, значит, все в порядке. Обанай укрыл ее одеялом, которое достал из кладовки, и вышел, изо всех сил стараясь не шуметь.

Когда вернулся, девушка уже сидела на диване, укутавшись в одеяло. Она буквально вперилась в экран телевизора, на котором проигрывалась видеозапись с выпускного вечера Игуро, судя по всему, неофициального, потому что перед преподавателями никто не стал бы расстегивать рубашку и делать телом волну. Когда танец кончился, Канроджи молча взяла пульт и перемотала на его начало, вновь застыв словно загипнотизированная.

— Развлекаешься? — ухмыльнулся Обанай, встав рядом с Мистури, которая не расслышала и просто промычала утвердительное «угу».

Рот ее был занят мороженым на палочке — фруктовым льдом, если быть точнее. Обхватив его обеими губами, Канроджи медленно водила ими вверх и вниз, совершенно не задумываясь о том, на что это похоже. А ведь к этому добавлялось изображение полуобнаженного Игуро на экране. О чем вообще думала девушка?

Обанай ненадолго застыл, приоткрыв рот и облизнув пересохшие губы. В штанах стало тесновато, и если бы не вовремя заработавший мозг, произошла бы некрасивая ситуация, в результате которой пришлось бы прятаться в туалете.

— Кхм… — кашлянул парень, дотронувшись до Мистури. — Канроджи?

— А? — вздрогнула она, вытащив фруктовый лед изо рта как ни в чем не бывало. - О, Игуро, звонила моя мама. Сказала, что за ними не надо ехать, их довезет какой-то ДонВан.

— Ясно, ты ела?

— Да, — кивнула Канроджи. - Игуро, — позвала она снова и протянула три пустые этикетки от мороженого. — Выброси по пути.

— Надеюсь, ты не только это ела.

— Разумеется.

— Тогда ладно, — недоверчиво ответил Обанай, скрывшись на кухне.

Через несколько минут он вернулся, держа в руках поднос со своим обедом — супом, плошкой риса и моти.

— Дай пульт, пожалуйста, — попросил он, не желая смотреть на себя в школьные годы.

Митсури нехотя передала пульт парню, после чего языком слизала стекающую с мороженого капельку. Игуро в очередной раз застыл, и Митсури, поймав его заинтересованный взгляд, мило предложила свое лакомство.

— Будешь?

— Нет, спасибо, — скривился Обанай, отвернувшись. Теперь фруктовый лед на палочке будет внушать ему отнюдь не приличные ассоциации.

Девушка пожала плечами и вернула мороженое в рот. По телевизору шли дневные новости, что было для Митсури не очень интересным, кроме сюжета про чью-то неудачную пластику носа. Хирурги совершили ошибку, которая стоила женщине красивой внешности. Конечно, процент неудач крайне мал по сравнению с объемом подобных операций, но каждый все равно думает, что никогда не попадет в этот минимум.

Невольно Канроджи задумалась о собственных желаниях изменить кое-что в себе. Год назад девушка вела дневник, где подробно описывала недостатки своей внешности, потому что парень, который нравился Митсури, не обращал на нее никакого внимания. И вроде сейчас все супер — Ренгоку начал потихоньку интересоваться одноклассницей, даже писал почти каждый день СМС-ки, однако прежние мысли всплыли в шальной головушке.

— Хочу себе грудь увеличить, — внезапно ляпнула она, отчего Игуро поперхнулся.

— Ты, случаем, головой вчера не ударилась, когда сломала забор? — откашлявшись, спросил Обанай.

— Прости, я больше не буду.

— Знаешь, за то, что ты съела все мороженое, я не поделюсь с тобой мармеладными мишками, — произнес Игуро и достал из кармана шуршащую обертку.

— Мишки MIX! — воскликнула девушка, подпрыгнув на попе. Правда, это движение отдалось болью в лодыжке, однако желание урвать второе любимое лакомство победило. - Дай, пожалуйста!

— Нет.

— Ну, Игуро~.

— Игуро-сан, — спокойно исправил Обанай.

— Обанай? — поймав неудовлетворенный взгляд парня, исправилась: — Игуро-сан? — тут скривилась и начала рассуждать вслух. - Нет, мне не нравится. Для сана ты слишком стар… Может, Игуро-сама?

Миг радости прошел, как только Канроджи показалось, что Обанай зарычал. Закусив губу, она отвернулась, краем глаза все-таки следя за настроением парня.

— Или паппи… — вполголоса предложила Мистури еще один вариант.

— Боже, лучше уж Игуро, — подытожил парень и отправил одного медведя в рот. - Ммм, как вкусно.

— У меня ведь нога болит!

— И как твою проблему решат мармеладные мишки? — минус еще один. — Ладно, закрой глаза и открой рот.

Канроджи радостно послушалась.

— Так и сиди.

Митсури надулась, выпятив нижнюю губу, и сложила руки на груди. Ей не нравилась такая месть за все съеденное мороженое, ведь она оправдывала свой поступок больной ногой. Почему бы не пойти навстречу и не поделиться мишками?

Игуро, в свою очередь, совсем не обижался и изначально планировал отдать половину пачки девушке, ведь так забавно наблюдать за ее реакцией. Канроджи бормотала под нос «проклятия», что она обязательно позже отомстит, что скоро Обанай пожалеет и так далее.

— О чем думаешь? — хитро спросил парень, повернувшись к Митсури лицом и положив локоть на спинку дивана.

— Ни о чем, — прыснула та.

— Что бы ты не планировала, я смогу от тебя убежать.

— Эй!

Девушка не успела возмутиться и высказать все немногое, что накопилось за последние три минуты, как Игуро начал маячить перед ее носом мармеладкой, но не дал, отправив себе в рот.

— Ты садист, — захныкала Митсури, сев вполоборота, чтобы удобнее было драться за мишек. И хоть нога не давала полноту движений, Канроджи была настроена решительно.

Когда-то давно по телевизору крутили рекламу, как девушка при помощи поцелуя забрала у парня конфету прямо изо рта. Правда, это не особо адекватный способ, но если он сработает… Нацелившись на очередную мармеладку, Митсури резко подалась вперед, чтобы перехватить лакомство.

Игуро никак не ожидал, что она способна на подобное. Парень пребывал в шоке от наглости, с которой девушка языком выхватила мишку и отстранилась, также удивленно хлопая глазами. Наверно, сейчас-то она и осознала, какую глупость совершила, однако в эту же секунду взгляд Обаная изменился, и он, совершенно забывшись, наклонился к лицу Канроджи.

Она так ничего не смогла понять, податливо закрыв глаза и приоткрыв рот навстречу чужим губам. Митсури не имела достаточно опыта в поцелуях (можно даже сказать, вообще не умела), поэтому скромно подстраивалась и неспешно повторяла за движениями парня, игнорируя неудобную позу.

У Игуро в голове кто-то переключил восприятие ситуации. С давних пор Канроджи была той, за кем он следил и которая вечно мешала ему делать домашнее задание, требуя обратить на себя внимание. Крала учебники, хотя сама втихушку читала и в неподходящее время воспроизводила полученную информацию.

Сейчас ей шестнадцать. Она растеряла свою тягу к знаниям, часто обманывала, чтобы что-то не делать, нагло вела себя, не заботясь о чувствах других, стала совершенно беспардонной… Другая, но в то же время, такая же.

Обанай держал руки на плечах Игуро, чтобы не перейти границы, которую сам прочертил. Девять лет разницы — это не шутки. Впрочем, и несовершеннолетие — серьезная причина, чтобы не заходить дальше дружеских объятий.

Мягко коснувшись губ девушки в последний раз, Игуро отстранился, и какое-то время приходил в себя. Мармеладные мишки стали совсем неактуальны, и шуршащий пакетик упал на пол, разбросав содержимое по ковру.

Митсури пришла в себя немного позже. Она потрясла головой, но вместо того, чтобы собрать мысли в кучу, раскидала их, словно детальки мозаики.

Игуро не нужно чье-то одобрение или разрешение, чтобы начать встречаться с девушкой, однако Канроджи не подходит под эту категорию. С ней надо осторожнее — либо сказать, что поцелуй был ошибкой, и навсегда покончить с нахлынувшими чувствами, либо смириться и плыть по течению, тем самым поставив под удар свою репутацию.