Пэйринг и персонажи:

Описание:

------------------------------------------------------------

      
      
      
В этом мире есть только один человек, ради которого Хакуджи будет лезть из кожи вон, стараться, стараться и делать всё, что только попросят.

Для этого человека он прыгнет с крыши, сделав сальто, нырнёт в реку около дома в лютый мороз и хоть звезду с неба достанет.

А в том, что сейчас задумано у Хакуджи, и вовсе ничего сложного нет - так, привезти кусок льда с другого конца планеты.

Всё ради Коюки-сан.

Хакуджи нервно переминается с ноги на ногу, слушает гудки в трубке и надеется, что друг сейчас хотя бы в Японии, потому что выцепить его с конца страны, всё же, легче, чем из каких-нибудь джунглей, в которые тот вполне мог понестись по причине "в три часа ночи такая тупая идея в голову пришла, надо исполнить".

- Кёджуро, чёрт тебя дери!..

На другом конце провода слышится вздох, после - удивлённое, чуть сонное "ха?"

- Надо же, какие люди! Как неожиданно тебя слышать, да ещё и так рано.

Хакуджи смотрит на часы, понимает, что или Кёджуро только вернулся откуда-то, или просто всю ночь пил кофе с энергетиками.

Не суть.

- Кёджуро, я тебя умоляю, мне с тобой надо кое-куда вылететь. Срочно.

- Нечасто ты сам предлагаешь путешествия. Что ж, мне уже составлять туристический маршрут?

- Там смотреть не на что.

- Хакуджи, везде есть, на что посмотреть.

- Мне нужно посмотреть на арктический лёд и свистнуть немного.

Кёджуро присвистывает, усмехаясь.

- Морозилка сломалась?

- Очень смешно. - закатывает Хакуджи глаза. - Да, нет?

- Хорошо-хорошо! - отвечает Кёджуро после минуты молчания. - Но свой билет оплатишь сам.

- Да я тебе по гроб жизни обязан буду.

- Ловлю на слове!

Хакуджи тихо выдыхает, слыша, как Кёджуро ещё что-то говорит насчёт поездки. Всё получится, иначе Хакуджи может смело себя ударить. Всё получится, иначе просто быть не может.
      
      

***

      
      
Хакуджи почти проваливается в сон, надеясь, что ему заложит уши, и недовольно цыкает, когда его трясут за плечо.

- И всё-таки! - летит от Кёджуро слишком весело и бодро. - Зачем тебе это?

- Сказал же, что не твоё дело.

Кёджуро протягивает чуть обиженное, хоть и наигранное "м".

- Как же так, Хакуджи. Сам позвал меня невесть куда, чуть ли не на коленях упрашивал придумать для всех убедительную отмазку, будто ты завалить кого-то решил, а теперь "не твоё дело". Я же и обидеться могу.

Хакуджи открывает глаза только для того, чтобы их закатить.

- Кёджуро, не начинай. Мне просто надо.

- Просто надо свистнуть лёд? Я, конечно, всегда знал, что ты странный и с прибабахом, но не настолько же.

Хакуджи подпирает щёку кулаком, старается не реагировать.
      
      
- Скажи спасибо своему шибанутому, - не выдерживает Хакуджи к середине полёта, окончательно распрощавшись в надеждой хоть час поспать.

- Которому? Хакуджи, у меня их много.

Кёджуро наверняка прекрасно понимает, про кого речь, потому что для всех остальных у Хакуджи менее лёгкие прозвища. Всё для друзей.

- Своему рыжему бешеному, если от этого станет легче.

Кёджуро наверняка смотрит на него недовольно - у них уже был разговор на эту тему, но Хакуджи слишком привык называть Сабито именно так. Коротко и всем всё ясно.

- Каяться не буду.

- Это для твоей девушки? - невпопад спрашивает Кёджуро, заставляя Хакуджи вздрогнуть.

- Ну типа.

Коюки-сан обожает всё, хоть немного связанное с зимой. Снежинки, всякие узоры, зимняя эстетика, бла-бла.

- Я хочу сделать ей классный подарок. Самый лучший.

Хакуджи и в лепёшку для Коюки-сан разобьётся, если та попросит, и ему это ничего не будет стоить. А такая мелочь, как лёд, его не может даже заставить волноваться.

(Врёт Хакуджи отвратительно, его трясёт всего, и не только от собачьего холода, потому что он до чёртиков боится облажаться.

Но, конечно же, даже самому себе в этом Хакуджи не признается, потому что быть тюфяком он просто ненавидит).
      
      

***

      
      
Хакуджи не заболевает только чудом, спасибо закалке и удачливости, дробит лёд в блендере и смотрит на него, как на самую большую ценность. Думает:

"Не подведи, я же так запарился."

Коктейль ему делать немного стрёмно, хоть он и знает, что устойчивость к алкоголю у Коюки-сан даже лучше, чем у него (проверено опытным путём, а вспоминать остальные события того эксперимента Хакуджи стыдно).

Хакуджи половину дня готовит, вспоминает все советы - в основном, от Кёджуро - и чуть не ругается.

Хакуджи не фанат перфекцмонизма, просто в этот раз всё должно быть идеально. Просто для Коюки-сан он не может иначе.

Хакуджи отрывает календарные листы, сверяясь с датой с экрана телефона, и выдыхает тихое "о".

Двадцать пятое.

Коюки-сан уверена, что они познакомились в Рождество, хотя Хакуджи ничего такого припомнить не может.

Но с самого утра что-то в мозгу скребло и твердило:

"Позови Коюки-сан сегодня же. С е г о д н я ж е."

Интуитивно, похоже.
      
      
Хакуджи хлопает себя по щекам, ставит бокалы на стол и даже не сразу слышит трель дверного звонка.

Коюки-сан лёгкая-лёгкая, Хакуджи уже привычно поднимать её на руки и кружить при встрече. Коюки-сан улыбается ярко, у неё в глазах будто искры пляшут, и Хакуджи кажется, только кажется, что она сейчас засветится.

Коюки-сан рассказывает истории с работы, благодарит за приглашение, и Хакуджи даже не знает, чего он сейчас хочет сильнее. Наверное, просто остановить этот миг. Да, этого ему будет вполне достаточно, на самом-то деле.

- «‎Полярная ночь»‎? - выдыхает Коюки-сан, когда берёт бокал в руки. - Всегда мечтала её попробовать!

"Я знаю, - думает Хакуджи, потому что именно с такой подписью Сабито ему рецепт и кинул, - я знаю."

- Тут настоящий арктический лёд, - не зная, зачем, отвечает Хакуджи, когда видит довольную улыбку.

В глазах Коюки-сан сильное удивление. На лице - застывшая озадаченность.

Она оглядывает коктейль, отставляет его и встаёт на носочки - Хакуджи наклоняется, чтобы ей было удобнее - берёт лицо ладонями, целует в щёку.

- Не знаю, как могу отблагодарить тебя, Хакуджи-сан.

Хакуджи, на самом деле, ничего не нужно. Хакуджи думает, что делал бы всё это, даже если бы Коюки-сан не была его девушкой.

Хакуджи достаточно того, что он видит.

Хакуджи мотает головой и подхватывает Коюки-сан за талию. Вновь кружит, хочет забыться в этом моменте.

Прямо так, едва накинув пальто и чуть не выйдя из квартиры в одних носках, они бегут на площадь. Зажигают бенгальские огни, прокатываются по ледяной корке на асфальте, едва не падая, пока Коюки-сан напевает песню, под которую выступала её любимая фигуристка.

В глазах Коюки-сан Хакуджи видит сотню огней, в её улыбке столько радости, что хватило бы на весь мир.

Одной рукой Коюки-сан обнимает его за шею, второй сжимает ещё искрящий бенгальский огонь. Хакуджи не смотрит на салют, Хакуджи смотрит только на неё.

Думает:

"Как же мне повезло встретить тебя, как же я рад, что знаю тебя."

Под громовые раскаты салюта они целуются, и Хакуджи так классно, так тепло, так н е о п и с у е м о.
      
      
Он готов выполнить любой каприз Коюки-сан, он готов каждое Рождество таскать её на площадь, чтобы та смотрела на фейерверки, готов сам устраивать ей салюты.

И, конечно же, какой-то там кусочек льда - это такой пустяк. Но, если эти пустяки приносят Коюки-сан радость, Хакуджи готов хоть каждый день приносить ей коктейли с этим самым льдом.