Пэйринг и персонажи:

Описание:

------------------------------------------------------------

Танджиро Камадо исчез.

Испарился, будто бы его и вовсе не было в этом насквозь прогнившем мире. Никому неизвестно, с кем Танджиро так яростно сражался, возможно, в последний раз. Последняя зацепка, ворон, также пропал. Однако втоптанные в землю окровавленные вороньи перья ярко кричали о его судьбе. На первый взгляд можно было подумать, что мальчишка стал едой для демона. Но ни тела, ни каких-либо его фрагментов так и не было найдено.

Танджиро просто исчез, оставив после себя только одну сережку в виде карты, что одиноко лежала на выжженной траве. Оставшиеся на ней кровавые брызги тоже могли многое сказать. Напрашивался вполне логичный вывод: Танджиро Камадо мертв. Окончательно и бесповоротно.

Гию просто не может поверить в этот бред. Да, он называет это бредом и зачем-то приходит на гору Натагумо, где Танджиро и видели в последний раз. Он искренне надеется найти хоть какую-то улику. Что-то, за что можно зацепиться, чтобы найти пропавшего; что могли упустить.

Но ничего. Абсолютно. И ледяное спокойствие начинает давать трещину. Пальцы на рукояти клинка судорожно сжимаются.

Танджиро, что с тобой случилось?

[…]

Поиски Камадо заканчиваются спустя неделю. Зачем тратить силы на обнаружение следов мечника столь низкого ранга? Проще сказать, что он погиб, сражаясь с демоном. Да, храбрый малый, но он оказался так слаб. Он сделал все, что было в его силах.

Но Гию все еще отказывается верить. Или же он просто не хочет принять случившееся. Он этого мальчишку видел-то всего несколько раз. Может, все дело в желании защитить младшую сестру? Ведь Гию так и не удалось этого сделать. Он просто увидел в Танджиро себя. Да, ту встречу в лесу он еще долго не мог выкинуть из головы.

[…]

В тот вечер было слишком тихо. Ни шелеста ветра, ни стрекота сверчков. В окно к Гию буквально завалился израненный ворон. Едва открывая клюв, он прохрипел лишь три слова:

— Гора… Танджиро… Кибуцуджи…

И тут же свалился замертво.

Так Камадо столкнулся с самым настоящим дьяволом.

Рука на клинке снова инстинктивно напряглась. Если Танджиро все еще жив, он просто обязан помочь ему. Ведь ворон мог прилететь сразу к главе, однако он предпочел сообщить об этом Гию.

[…]

От горы будто исходил тревожный гул. Ужас обволакивал с ног до головы. Кто-нибудь вроде Зенитсу уже бы помер от разрыва сердца. Если вспомнить, он действительно едва не погиб на этой горе. Не приди вовремя Кочо, он бы уже обзавелся четырьмя парами лап и огромной лысой головой с пронзающими душу глазами.

Только теперь Гию задается вопросом: а зачем Танджиро вернулся к Натагумо? Ведь семья уже давно была уничтожена. Очевидно, на горе был замечен очередной демон, а Танджиро получил задание его уничтожить. Кто же знал?

Томиока останавливается на том самом поле брани, приняв боевую стойку. Он чувствует приближающуюся ауру опасности, это заставляет быть готовым к нападению с любой стороны.

Подозрительный силуэт, шатаясь, выходит из леса на освещенную луной опушку. Гию напрягается, хмурясь. Нужно оставаться спокойным, иначе дыхание собьется и применение техник будет невозможным.

Силуэт начинает медленно приближаться. В нем узнаются знакомые черты. Томиока на миг расслабляется, раскрывая глаза.

— Танджиро, ты…

С мальчишкой определенно что-то не так. Он как будто вымотался. Того гляди рухнет прямо здесь без сознания. Его заносит влево, и он падает, успевая упереться локтями в землю.

— Танджиро! — Гию быстро оказывается рядом с ним, собираясь помочь. Однако странный рык, вырвавшийся определенно из груди Камадо, заставляет его остановиться. Гию просто не успевает ничего предпринять. Танджиро резко поднимает голову и бросается на открывшегося столпа воды. Томиока только успевает упереться руками в его плечи, чтобы тот не достал зубами до его шеи. Раздается разочарованный «клац».

Его глаза!

Гию смотрит и не может поверить. Глаза, что всегда излучали тепло и доброту, резко наполнились яростью от страшного голода. Они окрасились в алый, а зрачок в них сузился и стал вертикальным.

Танджиро превратился в демона. Единственным, что заполонило его разум, была мысль о голоде. Человеческая плоть сама к нему пожаловала. Какая щедрость! Несомненно, в такой форме Танджиро безусловно стал сильнее, поэтому Гию весьма сложно сдержать такой напор.

Он пытается докричаться до него, раз за разом выкрикивая его имя. В красных глазах на мгновение мелькает узнавание, но потом все снова возвращается к начальной точке.

— Танджиро, послушай, ты сам этого хочешь? Ты позволишь себе подчиниться ему? — Томиока скидывает парня с себя, толкнув его всеми четырьмя конечностями, быстро встает на ноги и хватается за меч. Танджиро стоит перед ним. Он тихо рычит и яростно смотрит на Гию. С клыков капает вязкая слюна. Неужели он потерял самого себя?

— Танджиро! — отчаянно кричит Томиока. — А как же Незуко? Как же твоя сестра? Ты ведь так хотел вернуть ей человеческий облик.

Танджиро, пожалуйста, очнись. Не заставляй его обнажать против тебя меч. Не заставляй его убивать тебя.

Всегда непоколебимый Гию, с холодным спокойствием убивавший всех демонов, не хочет поднимать клинок на того, кто перед ним сейчас стоит. Он легко уворачивается от попыток Танджиро напасть. Меч все так же находится в ножнах, однако ладонь предупреждающе лежит на рукояти.

— Останься человеком, черт возьми! — несдержанно кричит Томиока и врезается спиной в дерево. Демон пользуется моментом и кидается вперед, целясь клыками в шею. Гию замахивается рукой, собираясь вырубить Танджиро ударом ребра ладони по сонной артерии. В алых радужках он видит слишком много ненависти, и в памяти вновь невольно всплывает образ доброго мальчишки. Слишком солнечного для этого мира. Гию прикрывает глаза, расслабляясь. Вот и все? Довольно странная смерть для мечника — добровольная.

Но ничего не происходит. Томиока приподнимает веки, замечая первым делом красную макушку. Танджиро замер буквально в сантиметрах от чужой кожи. Его трясло от бушующего внутри голода, но он почему-то не мог укусить.

«Останься человеком!..»

Танджиро… заплакал? Настоящие, живые слезы скатывались по щекам, падая Томиоке на хаори. Танджиро боролся. Боролся за право оставить человечность себе. Ведь у Незуко получилось. И у него тоже получится.

В голове проносятся вспышки недавних воспоминаний…

Все тело будто разрывает изнутри, жжет адским пламенем. Восстановить дыхание не получается. Танджиро задыхается. Клинок сломан, а Кибуцуджи, поделившийся своей кровью, с довольной улыбкой наблюдает за результатом. Он говорит, что здесь нет никого, кто мог бы помочь ему сохранить остатки разума, как это было с Незуко. Он говорит, что он, Танджиро, весьма стойкий. Он говорит, что боль скоро исчезнет и что нужно всего лишь расслабиться и принять изменения в своем теле. И он говорит, что нужно полностью отдаться инстинктам и вкусить человеческую плоть. Ту, что забилась в дальний угол комнаты, закрыв уши руками. Это молодая девушка, которая, очевидно, уже должна была сойти с ума от происходящего. Танджиро смотрит на нее покрасневшими глазами, пытаясь удержать в голове единственную мысль: «ты человек, ты человек, ты человек, ты человек…»

Танджиро зажмуривается и отворачивается. Чтобы не потерять самого себя окончательно, он впивается зубами в собственную руку.

Больно!

Танджиро вскрикивает, но зубы не разжимает. На языке оседает вкус крови.

— Подумать только, как далеко ты можешь зайти, не желая принимать демоническую сущность, — раздается ровный голос Мудзана. — Но ведь твоя кровь уже отравлена. Перестань сопротивляться.

Кажется, разум начинает затуманиваться, а чувство голода заглушать внутренний голос.

— Ты сильный мечник, Танджиро Камадо. Считай милосердием то, что я обратил тебя в демона.

Нет-нет-нет! Он должен… Должен любой ценой остаться человеком!

— Борись! — голос доносится словно за закрытой дверью. Танджиро закрывает уши руками, опускаясь на колени. Он мотает головой и рычит. — Танджиро, борись, слышишь? Вспомни, что ты человек. Вспомни, чего ты хотел на самом деле.

Гию больно смотреть на сопротивляющегося самому себе мальчишку. Он рискует быть атакованным, приземляясь рядом с ним. Танджиро весь трясется, сжимается в и без того маленький беззащитный комочек. Томиока осторожно касается его плеча.

— Танджиро, — он почему-то уверен, что тот его слышит. — Посмотри на меня.

Камадо заметно вздрагивает и, отнимая руки от ушей, поднимает голову. Он выглядит испуганным, растерянным.

— Все хорошо. Успокойся.

— Г-гию-сан? — шепчет он неуверенно. Его нижняя губа начинает дрожать, а к глазам снова подступают слезы. — Простите меня, Гию-сан…

Он закрывает лицо руками, прижимаясь ближе к земле, и не сдерживает отчаянного крика. Настолько громкого, что начинает саднить горло. Туман начинает рассеиваться, а воспоминания возвращаться. Точно, он не хотел становиться демоном. Кибуцуджи обратил его против воли. Заставил напасть на человека и едва не съесть. Причем речь не о каком-нибудь путнике, а о Томиоке. Разумеется, Мудзан преследовал этим какую-то цель: смерть мечников от рук товарища. И он не ошибся в выборе. Гию бы так и не смог обнажить клинок.

— Убейте меня, прошу, — Танджиро вновь поднимает глаза. Он улыбается, хотя его колотит от переполняющего ужаса. — Я вас сам едва не убил, поэтому, пожалуйста… — он продолжает держать на губах дрожащую улыбку. — Пожалуйста…

Гию поднимается и вытаскивает клинок из ножен. Танджиро покорно опускает голову, когда Томиока замахивается. Не так он хотел, чтобы это закончилось. Но кто его спрашивал?

Меч падает на землю. Танджиро пораженно распахивает глаза и смотрит на Томиоку. Тот, кажется, рассержен.

— Идиот… Как ты вообще посмел просить меня о таком? Меня от подобного просто тошнит, — голос спокоен, точно водная гладь, а вот в глазах бушует самый настоящий шторм. Гию хватает мальчишку за плечи, встряхивая. — Ты обещал своей сестре, что она станет человеком! Где же теперь эти твои хваленые обещания? Да, ты и сам теперь не человек. Но что будет с Незуко, если ты умрешь? Ты об этом подумал? Придурок… Не строй из себя героя!

Временное просветление снова сменяется чистым безумием. И вовсе не потому, что Танджиро разозлился или расстроился, а потому, что Кибуцуджи каким-то образом все еще контролирует его сознание. В этот раз Камадо сопротивляется с еще большей силой, удерживая в голове слова Томиоки. Он не позволяет зверю вырваться наружу, сжимая руку как раз напротив сердца. Он снова чувствует боль, раздирающую его на множество кусочков, и снова задыхается. Танджиро не желает принимать кровь Кибуцуджи, однако вытравить ее из себя так просто не может. Каждую секунду он будто глотает тысячу иголок, давясь от острой боли. Кости ломает, а с губ срываются капли крови.

Нет, ты должен дышать! Не забывай дышать. Сконцентрируйся и не дай этой боли поглотить тебя. Дыши и тебе станет легче. Не сдавайся! Ты должен бороться. Должен! У тебя все еще есть силы. Так давай же! Почувствуй, как воздух проходит по всему телу до кончиков пальцев. Дыши! Борись!

Танджиро не чувствует себя живым. Ему безумно холодно. Как снаружи, так и внутри. Когда Томиока прижимает его к себе, становится теплее и немного легче. Пульс медленно приходит в норму, как и дыхание. О былом состоянии напоминают только дрожь в пальцах и легкие отголоски боли.

— Пришел, наконец, в себя?

Гию-сан такой теплый, как и его голос. Танджиро готов извиниться много-много раз за свою неопытность и слабость. За то, что стал демоном. За то, что чуть не потерял человечность.

— Ты как?

Танджиро в очередной раз вздрагивает. Гию-сан слишком сильно за него беспокоится. Он и без того готов пойти против устава ради него и Незуко. А что будет сейчас?

— Простите… — еле лепечет Танджиро, скоро проваливаясь в бессознательную пустоту. Томиока растрепывает его красные волосы. Те за два года успели отрасти до плеч. Удивительно, что Гию вспомнил именно сейчас, как случайно отрезал Танджиро волосы при первой встрече. Он едва улыбается уголком губ.

Это он должен просить прощения за то, что не смог вовремя прийти.

Кибуцуджи Мудзан, кажется, теперь у Гию Томиоки на одну причину больше желать тебе смерти.