Пэйринг и персонажи:

Описание:

------------------------------------------------------------

      — Томико-чан? Что-то случилось? И почему здесь такой ужасный запах?

      — Юки.

      — Томико?..

      — Останься здесь.

      — Но сестра!..

      Запах. Мерзкий знакомый запах, смешивающийся с насыщенным запахом крови, что на морозе еще оставляла свой яркий след.

      Ноги утопали в сугробах, в лицо бросались хлопья снега. Чем ближе она подходила к знакомому дому, тем отчетливее приходило понимание — не успела.

      Кругом была кровь.

      Рядом со знакомым домом сновали люди, вытаскивая из разрушенного, залитого кровью дома обезображенные и уже остывшие тела.

      Тошнотворный запах витал в воздухе. Такой не узнать сложно. Демоны.

      Томико замерла на месте, глазами пересчитывая тела. Раз, два, три…

      — Кто вы такая? — ее наконец заметили и встретили крайне настороженно и недружелюбно. — А ну отвечайте!

      — Кто-нибудь… выжил? — по щеке скатилась слеза.

      Не успела.

      Корзинка со сладостями выпала из рук.

      — У тебя чудесные дети, Танджуро.

      — Я знаю, — мужчина улыбнулся.

      Томико провела ладонью по детской макушке, подцепляя когтями пряди волос, не сдержала спокойную, нежную улыбку. После чего потянулась к любезно предоставленному угощению. Алкоголь скользнул по губам, домашняя настойка, вышедшая из-под рук друга, приятно прокатилась по горлу. Один из лежащих детей дернулся во сне, теснее прижимаясь, обхватывая пушистый золотистый хвост руками.

      — Сколько тебе еще осталось?

      — Не знаю, — мужчина устало улыбнулся и с любовью окинул взглядом спящих детей. Томико ревниво дернула всеми пятью хвостами, обвивая маленькие, хрупкие тельца с особой лаской. — Никогда не думал, что кицунэ настолько любят детей.

      — Только твоих.

      — Значит, мне повезло, — мужчина усмехнулся и потрепал по голове старшего сына, который, обхватив хвост отцовской гостьи, сладко спал, свернувшись клубком. — Присмотришь за ними?

      — Присмотрю.

      Падал снег.

      Томико всегда приходила зимой, в самую снежную пору, ведомая каким-то символизмом, а возможно сантиментами, что не должно быть свойственно ей, лисице, жившей уже достаточно давно, чтобы относиться к людям с равнодушием. Вот только суть кицунэ в том, что потерять интерес к жизни для них смерти подобно.

      Равнодушная лиса — мертвая лиса.

      Ну, а что до Танджуро Комадо, то он был не тем человеком, мимо которого можно было пройти.

      Слишком теплый. Несущий в себе огонь, что согревает и обжигает. Слишком добрый. Слишком чистый для человека.

      Солнечный.

      Странная это была дружба между человеком и кицунэ. Завязавшаяся случайно и даже нелепо. Но тем не менее бывшая очень крепкой.

      В тот зимний день Томико поразила доброта тогда еще совсем юного Танджуро, что, рискуя жизнью, полез спасать дикого лисенка из ловушки. Спас. А его спасла Томико. Так и познакомились.

      Так и повелось, раз в год или два Томико приходила из своего храма на другом склоне горы в дом Танджуро в самую снежную пору, чтобы распить с другом согревающего алкоголя, поговорить ни о чем, погреться столь редкой для людей искренней добротой, а позже, когда Танджуро нашел свою жену, понянчить его детей.

      За друга, нашедшего свое счастье, Томико была рада. Только иногда с грустью смотрела на свое запястье, обвитое огненным узором. И чуть-чуть, самую малость, завидовала. Свою судьбу она уже давно не искала. Быть может, она еще не родилась, а быть может, уже давно умерла, не сумев с ней встретиться.

      Но у нее было достаточно времени, чтобы смириться с этим.

      Смерть Танджуро Томико почувствовала, но прийти решила лишь через год. Видимо, зря.

      Пальцы дрожали, когда она сложила ладони в молитвенном жесте. На поясе сквозь ткань жгла кожу маска и веер.

      Кицунэ не любили сражаться с кем-либо.

      Но это не значит, что они не умели мстить.

      Среди тел ныне мертвой семьи Комадо не было Танджиро и Незуко.

***

      — Музан Кибуцуджи… — женщина выдохнула дым и задумчиво замолчала. Девять серебристых хвостов раскинулись по всей веранде. — Наглеет.

      Между «демонами» и демонами был заключен негласный договор о невмешательстве. Да и сами духи и екаи совсем не горели желанием встречаться с этой заразой, которую люди назвали «демонами».

      Давно уже кицунэ и тануки не показывались людям. Давно не казали носа другие духи, даже юкки-онна больше не является людям, предпочитая скрываться в снегу и метелях. Те же Тенгу больше не наводят шороху. Истребители Демонов и не знают о них теперь. И демоны тоже не знают. А потому все чаще нарушают границы дозволенного.

      Но Музан Кибуцуджи мало того что зашел на их гору, так еще и убил семью, что приглянулась всем кицунэ. Семью Комадо знали и любили, слишком давно она жила в этих горах. На редкость приятные люди, которые умели молчать и привечать самых разных тварей.

Помочь им не считалось зазорным. Иногда даже сама Аянэ, накинув на себя иллюзии, гуляя по горе, нет-нет да и приглядывала за маленькими людьми.

      — Госпожа Аянэ…

      — Ты отомстить хочешь?

      Томико нервно дернула хвостами и задумалась, пытаясь разобраться в себе.

      — Скорее найти младших Комадо и удостовериться, что с ними… все хорошо.

      Дым из кисеру закружился причудливыми витками, соткался в узор, разбежался туманными фигурами и рассеялся.

      — Люди не должны о нас узнать, ты же понимаешь? Нам лучше оставаться сказками. Вмешательство же в конфликт может привести к непредсказуемым последствиям. Не важно, кому мы будем помогать: людям, демонам, себе ли — все равно может статься так, что окажемся крайними.

      — Я понимаю.

      Люди, как семья Комадо, очень редки. Другие не отличаются такой добротой, пониманием, принятием и простотой. Редко какой человек готов отказаться от всех благ в пользу простой, тяжелой жизни.

      Но именно таких редких людей и нужно оберегать.

      Девятихвостая вздохнула, наблюдая за Томико и ее решимостью.

      — Ты не воин. Твоя сила — это иллюзии и целительство. Да, прячешься ты хорошо, но…

      — Аянэ-сама, я просто найду младших Комадо.

      Кицунэ прикрыла глаза. Если бы все было так просто… Но, увы, семья Комадо не так уж и проста. К большому сожалению девятихвостой лисицы.

      — Если ты уйдешь, то больше в храм не вернешься.

      Томико замирает, потрясенно раскрыв глаза.

      Храм, спрятанный в глубине гор иллюзиями и лисьими тропами, был домом. Там всегда ждали, там всегда могли встретить и обогреть. Храм был местом покоя, огненных плясок под звездным небом, лисьих игр и танца иллюзий. Веселья и смеха, шуточек и задора.

      Затерянный Храм богини Инари, их покровительницы и хозяйки этого места. Покинуть его, оставив свою лисью маску, означало, что больше в храм дороги нет. Это не было изгнанием, совсем нет, просто, решившись на этот шаг, лиса или лис ступали на другой путь, и пока его не закончат, вернуться не сумеют.

      Если вообще захотят возвращаться. Многие лисы нашли себя среди смертных людей, которые даже и не подозревали об этом.

      Но иногда они возвращались. Каяо — прекраснейшая из ойран. Акира — кузнец и мастер своего дела, прославившийся своими мечами. Тора, артист, меняющий свой облик так же легко, как и дышит, становясь то прекрасным юношей, то старушкой, то принцессой, то ребенком, то седовласым воином. Кицунэ может быть кем угодно, хоть мужчиной, хоть женщиной, если сам пожелает.

      А Ясуко-сан одним касанием может вырастить персики на снегу.

      Все они — лисы, ветренные, хитрые, лукавые, озорные. Воины, актеры, ремесленники, земледельцы, путешественники. Те, кем желают быть.

      Спустившись с горы, будь готова вернуться домой хоть через день, а быть может, через столетия.

      Томико сняла с пояса маску и с тихим стуком положила на пол перед собой.

      Девятихвостая лисица выдохнула дым, задумчиво посмотрела на падающий снег, после чего, покачав головой, взяла свой шелковый, расписной веер и протянула Томико.

      — Тебе пригодится.

      Томико низко поклонилась, прежде чем тихо покинуть девятихвостую лису, оставляя ее наедине со своими мыслями.

      Младший брат Юки-чан плакал, когда Томико уходила прочь по обрывистой тропе, спускаясь с горы.

      Слишком он был мал для таких путешествий. Но дома за ним есть кому присмотреть.

      Томико несла на плечах котомку с подарками, отданными другими лисами с собой в дорогу, и вздыхала. Скрытые иллюзией хвосты и уши приносили неудобство, поскольку так и норовили нырнуть под ноги прохожим или скинуть с головы ту же соломенную шляпу.

      Сплошные неудобства. В долгом путешествии ей придется многому научиться.

***

      Человеческий мир был странным местом. И опасным. Томико почти за три года многое успела узнать, еще больше удивиться и даже порой разочароваться.

      В некотором роде почувствовала себя старой. Одичала она, что ли, за три века, что жила совсем невылазно в своих горах?..

      Ей пришлось приспосабливаться. Учиться ходить так, чтобы хвосты не задевали прохожих, из-за чего и так плавная походка, отличающаяся от людской, так как хвосты тоже весили немало, превратилась в танцующую. В толпе приходилось буквально танцевать, проскальзывая мимо людей, не давая им оттоптать конечности.

      Пришлось учить более современный язык. Научиться не так явно удивляться диковинкам и распознавать тончайшие оттенки лжи. Избегать встречи как с Истребителями Демонов, так и с самими демонами, ловко прячась от всех.

      Много чем ей помогли лисы, встреченные в человеческих городах и деревнях, чуявшие сородича очень чутко. За что Томико была им благодарна.

      Но никто ничего не знал о младших Комадо, и это расстраивало.

      — Ты так упорно ищешь этих людей, что это даже вызывает беспокойство, — Хана, семихвостая кицунэ, протянула Томико ароматный чай. Держащая свою собственную чайную в этом городе, она готовила просто восхитительный чай. Ее спутник души ушел в свое приключение, и она понятия не имела, куда занесло ее блудного лиса, и весьма легко относилась к его отсутствию, предпочитая воспитывать двух своих лисят одна.

      — Я обещала присмотреть за ними.

      — Ты даже не знаешь, живы ли они.

      — Я надеюсь, что живы.

      — Надежда — это хорошо.

      — Да уж…

      — К слову, как насчет прогулки? У нас в городе очень даже милый рынок. И последний день фестиваля. Заодно зайдем и купим тебе заранее билет на поезд, — Хана задорно улыбнулась и подалась вперед. — А как насчет красивого наряда, м? А еще можно какому-нибудь красавчику и голову задурить смеха ради! Как тебе план?

Томико спрятала веселую улыбку за фарфором с чаем.

      — А как же дети?

      — А что дети? Они найдут чем себя занять, — отмахнулась Хана. — Давай же, за новый наряд я заплачу!

      Томико слишком долго сомневается, так что, когда замечает себя в лавке с ворохом одежды, притащенной заговорившей зубы Ханой, ей остается только смириться. Когда наряды пошли уже на третий десяток, она не выдержала и попыталась с помощью морока покинуть место пыток, но куда там!

      — Вот, какая красотка! — восторженно вертясь вокруг нее, проговорила Хана. — Эй, Джиро-кун, оцени-ка нашу лисичку? Как она тебе?

      Екай-продавец магазина одежды для сверхъестественных сущностей вяло буркнул согласие.

      — И куда я в ней? — фыркнула Томоко, смотря на простую, но в то же время очень красивую юкату.

      — Как куда? Красотой своей разить наповал глупых мужчин! — с этими словами Хана вытащила младшую подругу на улицу.

      Роскошные золотисто-пламенные волосы были спрятаны под иллюзией темных, собранных в прическу. Хотя, по правде сказать, кицунэ никогда волосы в сложные прически не собирали — уши мешают. Да и чувствительная слишком зона, чуть дернешь — больно, а ухо погладишь — почти соблазнишь.

      Томико давно так не развлекалась, а Хана и рада заморочить и с толку сбить падких на красоту мужчин. Завлечь и в дураках оставить.

      В какой момент они разделились, Томико не знает. Просто зашла в тихое местечко парка, спряталась за листвой кустов и деревьев и, широко раскрыв глаза, уставилась на взрывающиеся в небе фейерверки.

      Красиво. А главное никого нет и…

      Запястье обожгло внезапным огнем, вынудив охнуть и схватиться за руку, чувствуя, как марево иллюзий, скрывающих истинную сущность, одним мгновением слетает, обнажая растерянную лису.

      Выдох удивления со стороны заставляет панически подпрыгнуть, обернуться, прижимая уши к макушке, и со страхом уставиться на… человека.

      Боль в руке затихает, мгновенно оборачиваясь ласковым теплом, что вызывает чувство краткого восторга! Нашла!

      А дальше — ужас.

      Смертный. Человек. Истребитель Демонов. Видел ее. И…

      Во взгляде растерянных глаз мелькает что-то опасное, и рука человеческого мужчины ложится на рукоять меча.

      Катастрофа!

      В руке у Томико оказывается подаренный Госпожой Аянэ шелковый веер. Щелчок бамбуковыми пластинками, и иллюзия застилает чужой взор.

      Бежать.

      Лисица исчезает, растворяется в летнем вечере, словно марево-морок, в последних отблесках фейерверка.

      — Постой!..

      Кёджуро Ренгоку бы поверил в странные мороки, если бы руку не обжигал рисунок танцующей в пламени лисы.

      Истребитель Демонов растерян. Да, он схватился за меч, обманутый глазами, но сам по себе удушливого присутствия демона не ощутил. Поспешил. Но… что это было?

***

      — Ой, не повезло тебе подруга! — Хана поставила ароматный чай перед Томико и успокаивающе взяла ее за руку. — Истребители Демонов те еще… чудилы, в общем. Злыми их не назовешь, но демонов они уничтожают безжалостно.

      — А мне… что делать?

      — Вопрос интересный, конечно. Но будем надеяться, что он не вздумает тебя искать. И ты не вздумай.

      — Ага.

      — Насчет метки… просто не отвечай.

      — Не отвечать?

      — Да. Как только ответишь — он тебя найдет.

      Ночь проходит тревожно. Томико то и дело просыпается от странных ощущений в руке. Упорно, раз за разом чувствует покалывание и пульсацию в огненном рисунке, вызывающие в душе потребность ответить. Но Томико молчит. Закутавшись в одеяло, вздыхает, но молчит, четко ощущая направление и даже почти расстояние, откуда доходит зов.

      То близко, вызывая волнение. То далеко. Будто тот парень бродит неприкаянным призраком и все зовет и зовет. Ранним утром Томико поспешно одевается, сбегает на другую часть города и, встречая рассвет, грубо отвечает, передавая эмоции.

      «Отстань. Не лезь. Не ищи».

      А после срывается с места, на ходу рисуя вязь иллюзий.

      Прибывший на место через минуту Кёджуро Ренгоку находит лишь легкий отголосок присутствия. А после внимательно осматривает открытую местность и взошедшее солнце. Ему ответили под лучами солнца в тот момент, когда рассвет уже вступил в свои права.

      Кёджуро решает подумать и, возможно, поговорить об этом с тем, кто может знать больше, позже. А пока — подготовиться к заданию. Например, выспаться перед длинной ночью в поезде.

      Сама же Томико снимает с себя всю маскировку в доме Ханы, распускает свои хвосты и, зарывшись в них, как в гнездо, недовольно пыхтя, засыпает.

      Более никем не потревоженная.

***

      Хана обнимает крепко-крепко на прощание. Двое ее лисенышей повисли на любимой няньке, не желая отпускать. Сама же Томико чувствует какую-то тоску и уезжать не хочет. Но долгие прощания — лишние слезы. И вот очередная иллюзия, другая внешность, и непримечательная девушка проходит в вагон и занимает свое место. Тяжелый чемодан находит себе пристанище, и Томико ждет отправления.

      И только когда поезд трогается, чувствует неладное.

      По телу пробегают мурашки, шерсть на хвостах, мягкая и нежная обычно, встает дыбом, в нос ударяет удушливый запах.

      Где-то в поезде — демон.

      И судя по всему, он либо слишком близко, либо…

      Мимо задумавшейся напряженной Томико проходит троица парней. Из ящика на спине у одного пахнет демоном, но это не то. На них форма истребителей и…

      — Танджиро?..

      Внезапная находка ее не слышит. А вот парень в желтом хаори дергается и с подозрением косится на растерянную Томико.

      Она цепляется пальцами за сиденье, царапая внутреннюю, невидимую поверхность отросшими когтями, провожая их взглядом, пока они не скрываются в другом вагоне.

      Томико спряталась, укуталась в иллюзии на совесть. Вплоть до сокрытия запаха, так что Танджиро ее и не узнал.

      Истребитель демонов. А где же Незуко? И что это за демон в коробке?!

      Томико закрывает глаза и вдыхает остаточный запах, чтобы в следующий момент закрыть рот ладонью.

      Демон в коробке пахнет слишком похоже на Незуко.

      Это кошмар.

***

      Сладкие сны, да? Пожирающий все поезд?

      Томико тошнит от этого отвратительного запаха, которым пропиталась вся ее одежда и все пространство.

      Воздух. Ей срочно нужно на воздух.

      Позиция невмешательства. Посильная помощь в задуривании демона, чтобы юные отсекатели голов смогли отрубить голову поезда-демона. Дети, ставшие демоно-истребителями, и напоследок сошедшие с рельс вагоны.

      Томико выбирается наружу, отшвыривает в сторону какую-то железную не то балку, не то обломок и падает на землю, жадно хватая ртом воздух.

      — Мерзость.

      Младшим Комадо она теперь не имеет права даже показываться. С соулмейтом тоже не повезло. Да что ж это такое?!

      Резко захотелось обратно домой. В храм. Эти разборки ей совсем не нравятся, да и она не боец, чтобы в них вмешиваться.

      Но если бы на этом все закончилось! Забравшись на один из поваленных вагонов, она увидела потрепанных ребятишек, своего суженого и еще какую-то мерзость демонического вида с цифрами в глазах.

      Усевшись поудобнее, Томико резким движением достала веер и кровожадно улыбнулась. Кицунэ драк не любят, но это не значит, что они не умеют мстить и не обладают очень хреновым чувством юмора.

      Время кружиться в иллюзорном танце!

      Злая, темная лисья натура предвкушающе оскалилась.

***

      Щелк.

      Первая пластина веера наконец щелкнула. Иллюзия была завершена. Многоголосое эхо со всех сторон, скрывающее истинное присутствие, промчалось над поляной, превратившейся в арену. Демон по имени Аказа дернулся и… промазал. Едва не схлопотав по шее от своего противника.

      — Что за?!..

      Щелк.

      Перед глазами демона все поплыло цветной каруселью, и он шарахнулся в сторону.

      — Какого хрена?!

      Пауза.

      По связи соулмейтов пришел короткий вопрос: «Ты?»

      «Я».

      Сильно потрепанный соулмейт дернулся, но не обернулся, выдавая местоположение Томико.

      «Молодец», — покровительственно проурчала-мурлыкнула она и оскалилась, наклонив голову к плечу, наблюдая за растерянным демоном.

      Щелк.

      Полосатый демон дернулся в сторону, но тут же замер.

      — Это все… не настоящее!..

      Щелк!

      — Кто ты?! Покажись!!!

      Тишина. Томико, улыбаясь, наблюдала за демоном, склонив голову к плечу. Поджав под себя ноги, она расслабленно сидела на боку поваленного вагона, скрытая иллюзиями. Хвосты лениво шевелились, перекатывались, иногда возбужденно подрагивали. Уши дергались, чутко улавливая звуки, а в груди разгорался азарт.

      Пламенный парень, несмотря на свои раны, решил пойти в наступление.

      Ой нет, постой, дорогой.

      Щелк.

      — ЧТО?!!! ТАК НАМ ПОМОГАЮТ ИЛИ НЕТ?! — крик пацана в желтом разнесся над полем битвы.

      Томико хихикнула. И ее смешок разнесся таким же многоголосым эхом.

      — Что происходит, мать твою?! — парень в кабаньей маске возмущенно взвыл.

      — ПРИЗРАК! ЕКАЙ! ДЕМОН! МЫ ВСЕ УМР!..

      Щелк.

      Всего-то шесть щелчков, а ведь пластин на веере тридцать! А уже паника!

      — Прекрати! — демон схватился за голову. — Покажись и дерись чест!..

      Замолчи.

      Щелк.

      Рассвет уже наступил, ему оставалось совсем чуть-чуть, чтобы перебраться через поваленные вагоны поезда. Но довести демона по имени Аказа до уровня «У вас потрясающая истерика, я довольна» она не успела. Инстинкт ли или чувство самосохранения сыграло, кто его знает, но демон метнулся в тень лесов.

      — Покажись ты, трус!

      Щелк.

      Солнце ударило в спину, отбрасывая на землю тень. Хвосты возбужденно зашевелились, и тени поползли по земле. Тень с ее ушами и хвостами растянулась до самого леса. Ошарашенный видом непонятно чего, Аказа на секунду впал в ступор. Этого хватило, чтобы ее иллюзорное отражение соткалось из воздуха неуловимым туманом за его спиной и грозно клацнуло клыками.

      — Вкусный!

      Все демоны, до того как ими стать, были людьми. И все они слышали страшные сказки про екаев.

      И верили, боялись, опасались пусть не явно, но на подсознательном уровне детских фантазий и сказок. Ночных кошмаров и страшилок.

      Екай придет за тобой.

      Можно ли испугать демона?

      Можно.

***

      Кёджуро Ренгоку едва стоял на ногах, но ни за что бы не простил себе, если пропустил бы такое зрелище, упав в обморок. Золотисто-розовый рассвет освещал маленькую фигурку ожившей легенды, которая как будто сама была соткана из солнечных лучей. Кицунэ.

      Пламенная в лучах рассветного солнца. Невероятная. Как и в их первую встречу в отблесках фейерверка. Само воплощение живого золотистого огня.

      Кажется, он очарован.

      Вот тебе и сказки. Не сказки — правда. Встретишь кицунэ и забудешь обо всем на свете.

      Он был благодарен Иноске и Зеницу, что помогли ему аккуратно опуститься на землю. А еще был слегка в недоумении, когда Танджиро Комадо рванул в сторону незнакомки, ловко спустившейся с вагона на землю, едва ли не со слезами на глазах.

      — Томико-сан!

      — Танджиро!

      — Томико, значит, — улыбнулся Кёджуро. И отключился.

      — Эй-эй, не умирайте!..

      — Да не умрет он, — буркнула Томико, уткнувшись носом в волосы вцепившегося в нее Танджуро. — Пока что.

      — Пока что?! — истеричный паренек заткнулся под ее взглядом. Ласково погладив по голове уткнувшегося ей лбом в плечо Танджиро, она мягко его отстранила.

      — Нужно вас подлечить.

      — Да.

      Все вопросы и разговоры было решено оставить на потом.

      Томико зажгла на кончиках пальцев голубоватый лисий огонь, и под панические возгласы своих друзей Танджиро спокойно позволил ей коснуться раны. Но залечить толком не дал.

      — Я потерплю.

      — Хорошо.

      Присев рядом, как она узнала, с Кёджуро Ренгоку, Томико принялась за лечение. Через час прибыло подкрепление, отвлекшее на себя всех причастных, дав ей шанс быстренько улизнуть.

      Соулмейт не умрет, с Танджиро и Незуко она может встретиться потом. Теперь она знает, где их искать.

      А вообще…

      Сколько идти до города и разрешит ли Хана пожить у нее еще немного?

      Хана была не против.

***

      Три месяца спустя Кёджуро Ренгоку, вполне себе здоровый, пусть и одноглазый, зашел в чайную лавку «Лисий чай» и подсел прямо к ожидающей кого-то девушке, демонстративно отложив катану в сторону, тем самым показывая, что пришел с добрыми намерениями.

      Что-то в нем неуловимо… изменилось? Но что Томико понять так сразу не смогла.

      — Меня зовут Кёджуро Ренгоку, — представился Столп Пламени.

      — Томико.

      — Я рад познакомиться с тобой, Томико!

      Сквозь метку волнами доносилась радость и какое-то невероятное счастье. А еще тепло.

      Томико замялась, не зная, как дальше продолжить разговор. Они сидели молча. Наконец раздался щелчок, оповещающий о том, что двери в лавку закрыты на прочный засов, и Томико вместе с Кёджуро дружно повернулись на звук. Там стояла Хана, снявшая с себя иллюзии и держащая на руках двух лисенышей, с удовольствием лопающих сладости.

      — Лучшие условия для разговора специально для вас, — фыркнула насмешливо лиса и оставила их одних.

      Томико вздохнула и развеяла иллюзии.

      Истребитель Демонов замер, уставившись на нее и, кажется, задержав дыхание. Неловко как-то.

      — Могу спрятать.

      Человек отмер. После чего широко улыбнулся и внезапно обхватил лежащую на столике ладонь Томико, оголяя запястье, в янтарных глазах вспыхнули огоньки озорства и лукавства, после чего он коснулся губами рисунка пламени, прижался к запястью щекой, как самый настоящий щенок.

      — Не надо прятаться. Не обижу, не наврежу. Разве что только…

      — Только?.. — зацепилась за слово Томико, чувствуя себя крайне непонятно. Обычно это она выбивала мужчин из привычной им колеи, а тут…

      — Разве что только украду, — молодой мужчина, да что там, всего двадцать лет парню, хитро-хитро улыбнулся.

      — Ты что делае?..

      Томико внезапно для себя оказалась на полу, едва успев раскинуть в стороны хвосты, чтоб не придавить их самой и не дать придавить этому чудиле. А потом замерла, чувствуя, как по телу побежали просто толпы мурашек, когда чужая рука коснулась головы, огладила уши, заставляя сначала замереть, а потом невольно заурчать. Поймав себя на этом, Томико дернулась, прижала уши к голове и попыталась отстраниться. Да куда там!

      Она же не воин-кицунэ, вот те из любой хватки вырваться могут. И таких люлей отвес…

      — Играю.

      — Что?..

      Пламенный парень, не переставая улыбаться, прижался щекой к ее макушке, ловко повернув ее спиной к себе и, обхватив руками, зажал в объятья.

      — Вы же, лисы, любите играть, не так ли?

      В голове у Томико что-то щелкает. А ведь верно, такие вот игры как раз в лисьем стиле, но только где он мог это узна…

      — Пусти!

      Кёджуро тихо засмеялся, зарылся рукой в ее волосы, медленно массируя голову, буквально заставляя Томико разомлеть и развалиться на чужой груди. Вокруг раскинулись ее хвосты, что то и дело лениво помахивали белыми кончиками.

      Тепло, мягко, хорошо…

      Вот же хитрый лис!

      Как Томико вырубилась, она не помнила.

***

      Кагая Убуяшики довольно улыбнулся.

      — Чего такой довольный? Увел у меня девочку в свою организацию и радуется сидит, — недовольства, вопреки смыслу фразы, в голосе не было.

      — Госпожа Аянэ, но вы же сами пришли и сами же рассказали Кёджуро обо всем.

      — Да кто ж знал, что этот пламенный мальчишка окажется ее соулмейтом? Обычно все до третьего хвоста его находят.

      — Вот как? И что теперь?

      — Что теперь? — девятихвостая лисица ухмыльнулась. — Кажется, роду ваших Пламенников придется искать нового наследника.

      — Кто уходит к екаям, к людям не возвращается, — мужчина понятливо кивнул и отпил ароматный чай. — Процесс уже начался?

      — Именно. Сам знаешь, его жизнь в виде человека на этой земле закончена. Повезло, что так вовремя они встретились и тем самым запустили процесс обращения. Быть этому Кёджуро Ренгоку отныне лисом. Глядишь, через пару сотен лет сможет стать сильнейшим воином-кицунэ.

      — Я уверен, он им станет.

      В старых легендах и сказках говорилось, что тех, кого уводили за собой кицунэ, более среди людей не встречали. Кто-то говорил, что екаи убивали и ели неудачников, кто-то придумывал сказки пострашнее. Но правда была в другом. Те, кто уходил к екаям, более не были людьми. Они сами становились екаями.

      Поэтому быть Кёджуро Ренгоку отныне лисом.