Пэйринг и персонажи:

Описание:

------------------------------------------------------------

      Такацуки - добрая и милая девочка, несмотря на довольно странное имя*, данное покойными ныне родителями. Она не помнит их, зато очень любит людей, к которым попала.

      Такацуки делает солнечных зайчиков маминым карманным зеркальцем, папа ловит её за этим, ласково треплет по взъерошенным волосам. Действо перерастает в очередную игру. Девочка счастлива настолько, насколько может представить себе ребёнок её четырёхлетнего возраста.

      Когда маленькое существо покидает беспокойный сон, вокруг царит только холодная темнота, которую ребёнок запомнит куда яснее и чётче, чем многое другое. И тогда начинается её новая жизнь, в которой позже у неё появится имя Такацуки Сен, вернее, ею же придуманный псевдоним ещё в раннем детстве.

      Это учится добывать пищу ещё в детстве и старается задавать меньше вопросов, что поначалу довольно сложно. Всё любопытство девочка утоляет книгами, те чаруют её и внушают доверие. И хотя научиться читать было очень непросто, оно того стоило, да и мир не без добрых людей гулей. Сколько себя она помнит, её жизнь всегда связана с Аогири, а ещё почти всегда рядом Норо.

      Это действительно нравится убивать. И есть тоже. Гули кажутся на вкус ей куда более привлекательными, чем люди, хотя мясо почти не отличается. Кровь действительно алая, красивая и прекрасная, а глаза жертвы просто бесценны.

      Сен находит способ выплёскивать эмоции, Такацуки рассказывает всё бумаге, но не просто так. Ей нравится писать красиво, как в книгах. Это одно из немногих удовольствий, которое она может себе позволить.

Такацуки ходит в школу и учится довольно прилично, вот только с английским у неё нелады тотальные и конкретные. Зато ей нравится литература, правда, она не любит скучное гудение учителя на всякие вязкие темы вроде портретов персонажа или ещё какой бурды. Ей нравятся рассказы и книги, это здорово, это захватывает и уводит в далёкие миры. В этом мире властвует не какой-то неведомый бог, там всё проще: автор и есть тот самый бог, если что-то хочешь узнать - спроси его, если он, конечно, жив. Это не описать, как круто. Она тоже так хочет.

      RC-клетки расцветают за спиной, образуя чудливый узор, спустя секунды опадая и догорая, давая последующей партии проделать тоже самое. Израсходовать себя и умереть.
Это кажется Сен символичным. Такой процесс можно сравнить с цветением сливы, с опаданием листьев по осени, даже с тем же вечнобурлящем потоком следователей CCG, которым конца да края не видно, и ещё бог с чем ещё!

      В такие моменты Такацуки кажется, что это вполне даже неплохо - вот такая вот жизнь. А ещё она думает, что глупые и наивные мысли приходят из-за слишком мирной обстановки да и вообще надо бы закончить с очередным рассказом. Это устало соглашается с предпоследним заявлением и будто бы зевает - сегодня она не голодна.

      Иногда Сен теряет грань между собой и Это. Иногда перестаёт чувствовать надоедливую тошноту и чувствует себя как-то на удивление просто. Кажется, так она даже пробовала яблоки. Во сне можно всё. Можно забыть жизнь и летать в приятливых облаках пушистой сонливости. Можно, можно, можно, можно то, чего в реальной жизни, увы, никак не получится.

      Такацуки вообще молчит о многом таком вот странном и чересчур человеческом. В Дереве Аогири вообще не принято много разговаривать.

      Когда первый рассказ Такацуки публикуют в небольшом журнальчике для подростков, она никому, кроме Норо об это не рассказывает. А потом весь день они ходят по магазинам, преимущественно книжным и разговаривают обо всём на свете. Давно так не было, Норо занят в университете. Этот вечер становится чуть ли не самым счастливым, ей удаётся получить автограф не то чтобы любимого автора небольшой новеллы, но уж точно интересного писателя.

      Жизнь в двадцать четвёртом районе - не совсем сахар, а даже скорее наоборот; не сахар она совсем. Из-за огромного количества междоусобиц гульего мяса просто предостаточно. Но всё не так просто: медленно, но верно каннибализм сводит с ума, тактично и потихоньку, но бесповоротно, зато так можно стать сильнее.

      Сила определяет всё в этом мире, кому жить, кому умереть, кто будет главенствовать, а кто пресмыкаться перед сильными.

Когда Сен становится не самым успешным, но вполне полноценным писателем, у неё образуется личная жизнь. Она знакомится с Аримой Кишо. Он прекрасный человек с открытой улыбкой, любящий книги, чай и Такацуки.
      Такацуки любит Ариму, книги и кофе.
      Кишо работает с тем же издательством, что и Сен, так что и познакомились они благодаря книгам. Правда, романы Такацуки Арима предпочитает не обсуждать и не критиковать. Не потому, что она плохо пишет или ещё чего, а потому, что это его писательница, и, в конце концов, беспристрастным он быть просто не может. Сен притворно ворчит на него и дуется, а потом они в очередной раз идут в гости к родителям, где иногда по праздникам можно встретить и Норо.

      В какой-то момент мир стал совсем запутанным. Потихоньку сила отвоёвывала у разума последний позиции, убивая и приканчивая его остатки, оставляя только несчастные ошмётки. Осталась чёткая грань между рассудком и безумием, вот только бы понять, что из всей мешанины "за гранью" есть безумие, а что разумность. Такацуки кажется, что весь мир превратился в сумасшедшую сюрреалистическую картину то ли Дали, то ли просто маленького ребёнка, намалевавшего гуашью на несчастном вымокшем от воды листе. Сие никоим образом не волнует Это, она хочет только есть и быть сильной, а ещё убить всех себе подобных одноглазых. Поправочка: не всех, а единственного, который вдруг бы может оказаться сильнее. А Такацуки видит в нём почти родственную душу и, не удержавшись, выведывает немного об этом человеке. Канеки Кен ещё не раз встретится на её пути к концу.

      А ещё в их с Это жизни появляется Арима Кишо, тот самый знаменитый Бог Смерти CCG. С ним действительно весело, такого задора в битвах Сова ещё не испытывала, и немудрено, что каждый раз у неё с ним выходит ничья.
-Убить гуля зонтиком, надо же! - хохочет всё существо Это, а Такацуки подмечает детали для книги; их с Это заклятый враг будет прототипом для персонажа, которого, впрочем, она потом убьёт...А, может и нет, там как пойдёт по сюжету...

      На свадьбе Такацуки Сен и Аримы Кишо нет места большому торжеству. Маленькая церемония и странная прогулка по ночному Токио - по-своему романтично, даже очень. Ради этого пришлось взять отпуск, но несколько недель на Окинаве того стоят.

      Аогири по-своему удобная организация, благодаря ей у Это появляются новые питомцы, а ещё Дерево помогает ей окончательно спятить. Минуту назад она могла зашивать кому-то глаза, полминуты спустя говорить о чём-то с Сейдо, а сейчас снова думает, когда этот ад уже закончится.

А ещё иногда ей снится какой-то бред, что она простой человек. Смешно, правда?

      В ответ Такацуки молчит и смотрит в никуда, будто бы действительно жалеет о несбыточной для неё жизни человека. Но, если честно, её всё устраивает и так.

      Она не пылает желанием объединить гулей и людей, привести их к симбиозу или хотя бы заставить не враждовать друг с другом и друг друга терпеть, потому что понимает - это бесполезно. Люди настолько запуганы, что убивают гулей в точности по такой же причине, как девочка пытается убить паука в своей комнате, хоть и понимает, что паук-то ей, в сущности, ничего не сделает. Маленькие девочки со страхом к паукам будут убивать их всегда. Люди с сильным чувством самосохранения не смирятся с существованием кого-то, кто сильнее и может сожрать их, пока не запрут эту самую угрозу в клетку, как тех же тигров.

Когда у Аримы и Такацуки появляется первый ребёнок, они называют девочку Чию. Вечность - ну разве не прекрасно? Кажется, это можно назвать счастьем, и это и есть оно. Такацуки Сен счастлива.

      Умирать почти не больно. Может, из-за того, что боль осталась далеко в мешанине красок за чёткой гранью, той самой, разделяющей разум и безумие, а может из-за шока, из-за безумия, из-за того, что тебя разрубают пополам и из-за безумного веселья. Это удача, ведь теперь действительно у одноглазого гуля конкурентов нет.

      Правда, теперь единственным одноглазым гулем остался Канеки Кен.