Пэйринг и персонажи:

Описание:

------------------------------------------------------------

Мир, в котором живут по чёткому плану.

Семьи только формальность: люди, обитающие под одной крышей, видятся лишь по несколько часов в день, потому что рано уходят из дома, поздно возвращаются.

Сеул замело снегом, а солнце, как известно, отказывается освещать Землю так же ярко, как раньше. Непонятно почему. Может, люди его разочаровали?
На одной из улиц огромного города столпотворение любопытных глаз, журналистских камер, ведь сегодня день, когда ещё один человек будет отправлен за таинственную дверь. Она самая обычная, деревянная, а ручка металлическая. Если распахнуть дверь, то логично, что сквозь неё будет видно продолжение улицы, ведь она стоит чуть ли не в самом центре покрытой льдом площади, но если попытаться через неё пройти… В таком случае — люди пропадают из поля зрения, словно заходят в комнату, но никто не возвращается.

— Слушай внимательно, — тормошит молодого парня рослый мужчина с густой бородой, — когда войдёшь туда — подай нам какой-то знак. Попытайся позвонить, не теряй телефон, либо же сними всё на камеру, а потом вернись и покажи. Ты понял? Понял или нет? — грубо повторяет вопросы он.

Парень перед ним с огромными чёрными глазами и длинными ресницами лишь быстро-быстро кивает.

Настала его очередь.

За дверь отправляют по человеку каждый месяц, для этого существует перепись населения, люди в которой поделены на группы. Молодые, но ответственные и проворные, попадают под раздачу.

Растрёпанные иссиня-чёрные волосы, просторная чёрная одежда, грубые ботинки. Среди всего этого бледная кожа, родинка на носу, покрасневшие щёки от холода.

Это Ким Тэхён. Так случилось, что ему исполнилось сегодня двадцать лет.

Мои поздравления.

А Сеул, несмотря на снежинки, падающие с неба, действительно кажется слишком тёмным местом. Потому что многоэтажные дома, что окружают, безжизненно-хмурые и облезлые. Потому что под ногами — месиво из грязи и льда. Потому что машины, проезжающие мимо, чёрные-чёрные, а прохожие — отражают этот цвет в своей манере одеваться. И, конечно же, волосы, глаза — всё цвета обсидиана.

— Давай, пора, — слышит Тэхён, — сам войдёшь или тебя толкнуть? — тот же грубый голос, что наставлял всю дорогу до этого места.

В новостях, наверное, уже в прямом эфире это зрелище — новая надежда!

Вдруг парень по имени Ким Тэхён действительно вернётся и расскажет о том, что скрывается за дверью? Вдруг там мировая война? Вдруг неисчерпаемые ресурсы? А вдруг прошлое? Динозавры? Могут сожрать…

Но Тэхён думает сейчас лишь о том, что динозавры лучше, чем завтрашнее утро здесь.

Если спросить о смысле жизни, то он не ответит.

Просыпаться каждое утро, собираться и идти на учёбу/работу? Это то, ради чего затеяна жизнь?
Всё лишь ради того, чтобы деньги были в обороте.

Люди — двуличные, эгоистичные, замкнутые.

Если ставить галочки напротив этих качеств, то первые два пункта Ким Тэхёну не подходят.

И, кстати, говорят, себя нужно «найти». Не существует людей, которым бы удалось.

— Я сам, — шепчет Тэхён хриплым голосом, но он слишком тихий, чтобы его услышали, поэтому тот самый мужчина распахивает дверь и со всей дури толкает парня внутрь под удивлённые охи и ахи толпы.

Конечно же, Тэхён сильно жмурится от незнания и боязни, что оно вызывает.

В один момент происходит многое. Парень чувствует, что его ноги запутываются, даже сквозь прикрытые веки бьёт яркий свет в глаза, становится жарко, душно, а сам он ожидаемо валится прямо вниз, распластавшись на чём-то достаточно рельефном.

— Ох, — доносится до ушей, — так сразу? — смеётся голос.

Тэхён в эту же секунду каменеет, сильнее жмурясь, и чувствует чьи-то руки на своих плечах!

— Впервые из этой двери вываливается кто-то настолько красивый в чёрных шмотках, — где-то возле уха.

Ничего не остаётся, как приоткрыть хотя бы один глаз, тут же испуганно подскочив от удивления.

— Я… Прости, прости… — бормочет Тэхён, пытаясь встать под мелодичный смех парня под ним.

— Ты такой неловкий! — не прекращает незнакомец.

У него синие волосы, одна прядь которых белоснежная, солнечная кожа, круглые карие глаза, ровный нос и малиновые губы, одна из которых более пухлая, а самое удивительное — одежда разных цветов: простая белая футболка, джинсы насыщенно-синие и кеды им в тон.

Нет!

Самое удивительное, что вокруг не зима!

— Это?.. — осматривается Тэхён.

Сеул, но совершенно другой!

1. Ярко сияет солнце.

2. Прохожие выглядят совершенно по-разному, а не как клоны друг друга. Они даже разговаривают и улыбаются!

3. Машины разных цветов.

4. Больше зелени, из-за чего высотки не кажутся убийственными гигантами, а даже являются прекрасным дополнением к светящимся вывескам повсюду.

5. Та же небольшая площадь, дверь… Не одна дверь!..

Рот Тэхёна удивлённо приоткрывается, когда его глаза бегают перед собой. Десяток дверей, выкрашенных в белый цвет, стоящих неподалёку друг от друга!

— А моё состояние тебя не интересует?

Тэхён вздрагивает и переводит взгляд на того самого незнакомца, до сих пор лежащего на покрытой плитами земле.

— Ой, — прикрывает Тэхён ладонью рот.

Вокруг валяются банки с краской, из которых вытекает белая жидкость, сам незнакомец перемазан ею, вокруг разбросаны кисточки.

— И на себя глянь, хрюша, — смеётся незнакомец, наконец поднимаясь на ноги.

Тэхён послушно опускает взгляд, замечая, что и его одежда в краске. Только сейчас в нос бьёт её резкий запах.

— Красил я, значит, дверь, — начинает вкрадчивым голосом солнечнолицый парень, подходя ближе к растерявшемуся и виноватому Тэхёну, — а кое-кто вылетел из неё прямо на меня! Я так старался… — дует нижнюю губу парень, хлопая ресницами. — Как будешь заглаживать свою вину?

— Прости…

Незнакомец закатывает глаза, громко цокнув языком.

— Выбирай: либо докрашиваешь всё со мной, либо сам, — хитро улыбается парень. — Ладно, хватит думать, — хлопает он по плечу застывшего Тэхёна, — я сам всё уже решил, вместе докрасим. Но сначала тебя надо проверить. И уж прости, но тут весна, — жмёт он плечами. — Снимай курточку сам или я сниму. Выбирай, — говорит он, — ладно, не думай, я сам уже всё решил.

Тэхён не успевает и слова сказать, как незнакомец расстёгивает его курточку, отбросив куда-то в сторону, и касается плеч, ведя по ним вниз, к локтям.

— Что ты?.. Что ты делаешь?.. — шепчет Тэхён, напрягшись.

На самом деле, ему очень страшно. Ситуация, мягко говоря, непривычная.

— Слушай меня внимательно, испугавшийся котёнок, — говорит незнакомец, продолжая ощупывать Тэхёна, — меня зовут Чонгук, я крашу двери раз в год, а ещё иногда помогаю таким залётным, как ты, не сойти с ума, понимаешь?

Его руки останавливаются на талии Тэхёна, что заставляет задержать дыхание.

На Тэхёне водолазка, из-за чего ощущения от прикосновений такие, словно к голой коже, и из-за этого мурашки. Как минимум потому, что его никто никогда так не касался.

У Чонгука телосложение чуть крепче, замечает Ким, и парень на голову выше, из-за чего Тэхён смотрит на него, подняв взгляд вместе с подбородком, потому что они стоят очень близко.

— Ничего не бойся, — успокаивает Чонгук.

Его руки скользят ниже, ощупывая бёдра, затем перемещаются на ноги, исследуя каждую поочерёдно.

— Зачем ты делаешь это?.. — решается спросить Тэхён.

Солнечнолицый хмыкает себе под нос, шепча «секундочку», затем он оказывается в миллиметре от лица Тэхёна, внимательно всматриваясь в каждую черту.

— Я старше тебя, — делает он вывод, — так что называй меня хёном, — его пальцы касаются аккуратных бровей Тэхёна, двигаются по переносице, проверяют на прочность острые скулы, легко, почти невесомо, подушечки касаются Тэхёновых губ. — У меня только одно замечание, — спустя несколько минут молчания, выносит вердикт Чонгук, — ты слишком хмуришься, не боишься морщин в старости? — посмеивается он, указывая на своё лицо. — У меня морщины появятся лишь возле рта и глаз, потому что я много смеюсь, а вот между бровей морщины — от грусти, прекращай смотреть на меня так удивлённо, я что, кажусь странным? — Чонгук вдруг прекращает смеяться, но видно, что старательно сдерживает смех, и копирует выражение лица Тэхёна.

Тот действительно хмурится постоянно с тех пор, как оказался в этом месте.

— Так…

— Ладно, ладно, — смеётся Чонгук, — на самом деле, я воспользовался своим положением, — парень весело подмигивает и подбирает с плит разбросанные кисточки, измазанные в краске, протягивая Тэхёну самую маленькую.

— Что? — принимает он из рук кисточку, спрашивая о том, что сказал Чонгук ранее.

— Воспользовался своим положением, — повторяет, закатив глаза, — в мои обязанности не входит трогать тебя, — говорит он, становясь плечом к плечу. — Захотелось, — легко толкает локтем в бок. — Прости, давай докрасим. Кстати, если жарко, можешь раздеться…

Брови Тэхёна взлетают вверх под заливистый смех Чонгука.

— Боже, ты такой забавный! — не унимается он.

Чонгук открывает новые банки с краской, ставит возле себя и Тэхёна, объясняет, что надо красить тщательнее, чтобы до следующего года всё было презентабельно.

— Почему нельзя кисточку побольше? — выставляет перед собой ту самую маленькую, что ему вручил Чонгук.

Тот же, рассмеявшись, берёт огромный валик, что валялся на земле, и довольно машет перед собой.

— Чтобы ты на дольше здесь задержался, пока будешь красить свою половину.

От этого заявления эмоции внутри Тэхёна сбиваются в кучу и с губ так и норовит вырваться «ах ты подлый жук», но потом он вспоминает, что вообще-то находится бог знает где… и… ну, а делать-то что? Наверное, лучше следовать тем правилам, что диктуют.

На самом деле, Тэхён привык следовать правилам, потому что его жизнь только из них состоит. Непослушание — наказуемо.

— Хён? — подаёт голос Тэхён, принимаясь за работу.

Ему, честно говоря, действительно жарко, но раздеваться — не вариант.

Вокруг всё тот же оживлённый город, словно ничего необычного не происходит. Красить таинственную россыпь дверей посреди площади — нормальная практика.

— Да, — отзывается Чонгук, мельком взглянув на парня.

Тэхён, проводя задумчиво кисточкой по двери, спрашивает:

— Из каждой двери к вам может кто-то прийти?

— Да, — спокойно отвечает «местный».

— Почему же никто не возвращается? Вы?..

— Потому что никто не хочет возвращаться, — улыбается Чонгук, — я наслышан о вашей жизни. Разные люди попадали к нам, но вот впервые человек, который не хотел жить, вывалился из твоей двери, — посмеивается парень, — это же насколько там плохо? — мотает он головой. — Ну, а самый красивый человек, который вывалился из любой из дверей, это ты, — как ни в чём не бывало.

Тэхён замирает, опустив смущённо голову.

Ему такого никогда не говорили!

— Ты чего там, краснеешь, котёнок? — смеётся Чонгук, пытаясь заглянуть в лицо.

— Нет, — резко отрицает Тэхён, — нет, нет, — берёт себя в руки, продолжая движения кистью руки.

Чонгук на это кивает, тщательно скрывая смешинки в глазах.

— И что это за место? — вновь задаёт вопрос младший из парней.

На удивление, Чонгук совсем не раздражается. Хотя… Почему ему раздражаться? Наверное, он привык.

— Яанжю Яерок, Луес, — отвечает.

— Почему никто не возвращается, чтобы хотя бы сказать об этом месте остальным? Люди в панике, они думают, что все пропавшие — умирают, — потрясённо звучит от Тэхёна.

— Во-первых, котёнок, ты можешь сюда войти лишь раз, — загибает Чонгук палец свободной от работы руки, — во-вторых, если написать, позвонить, то это невозможно, ведь совершенно другое покрытие. Если с тобой телефон, то он предусмотрительно сломался, — Тэхён тут же достаёт из заднего кармана джинс смартфон, который действительно не пережил схватку миров. — В-третьих, если все рванут сюда, то как же мы будем жить? Перенаселение, — жмёт плечами парень, загнув уже три пальца, — в-четвёртых, здесь нет места для людей, которые за этими дверьми. В основном, — добавляет Чонгук.

Тэхён, слушая, совсем забыл о том, что должен красить дверь.

— Я могу вернуться? — спрашивает он.

— Да, конечно.

Ответ почти выбивает почву из-под ног, потому что из-за того, что никто не возвращается — хаос!

— Но после этого я сюда не смогу попасть?

— Не сможешь.

— Ты говоришь, что не место таким людям, как я, тогда почему вы насильно не отправляете всех обратно? — недоумевает Тэхён.

Вместо того, чтобы выставить его за дверь, в прямом смысле этого слова, Чонгук доверил ему какое-то занятие. Важное! Он так сказал.

— Эй, не перекручивай, — хихикает Чонгук, — не место только тем, кто ни себя не ценит, ни других.

— А? — теряется Тэхён.

Чонгук бросает свои попытки всё сделать тщательно и подходит вплотную к младшему, прислонив указательные пальцы к уголкам его губ.

— Я понимаю, что тебе интересно и всё такое, но ты действительно задаёшь много вопросов, — цокает Чонгук, — все остальные были просто счастливы оказаться не там и живыми, даже те, которые жить не хотели. Есть одно самое важное правило — здесь надо улыбаться, а ты ни разу не пошевелил мышцами в подобном образе, давай, — тянет он уголки губ Тэхёна насильно вверх, из-за чего тот пытается отвернуться, но почему-то действительно начинает улыбаться, опустив голову. — Ты на правильном пути, — хвалит Чонгук, хлопнув по плечу.

У Тэхёна сбивается дыхание, и он отступает на несколько шагов, тут же вздрагивая от резкого голоса позади.

— Чон Чонгук! Ты чем там занимаешься?!

Парень, к которому обращается немного разъярённый и запыхавшийся человек, что бежит к своей цели, виновато поджимает губы, отводя в сторону глаза.

— Чон Чонгук!

Мужчина оказывается в нескольких метрах и упирается руками о свои колени, чтобы отдышаться.

— Ты почему тут болтаешь с новеньким?!

У неизвестного глубокий голос, пухлые губы и узкие глаза. Он, кажется, старше лет на десять, одежда на нём широкая и светлая.

— Я, эм… Просто? — смеётся Чонгук, запрокинув голову, но тут же получает от оказавшегося вблизи мужчины по затылку. — Ай!

— Сколько раз тебе говорить, что ты не можешь запугивать никого? Они и так в шоке! А если я тебя выброшу в какую-то из дверей?!

— Да не запугивал я его! Не запугивал же? — нежно обращается он к Тэхёну, который мечтает провалиться сквозь землю.

— Ну, вообще-то…

Тэхён осмеливается перевести взгляд на Чонгука, ресницы которого тут же счастливо трепещут.

— Нет, не запугивал…

— Вот видишь, Чимин, — подмигивает мужчине Чонгук, дерзко щёлкнув того по лбу. — Давай двигай отсюда, мы красим двери.

— Ты работать его заставил?! — вспыхивает мужчина.

Чонгук закатывает глаза, разворачиваясь на пятках, чтобы молча продолжить своё дело.

— Чонгук, — предупреждающим тоном обращается тот самый Чимин, — тебе совсем не жалко его?

— А почему должно быть?

— Он в зимних ботинках! — взмахивает пальцем Чимин.

Чонгук переводит взгляд на ноги Тэхёна, принимая лишь на мгновенье виноватый вид.

— Значит, пойдём и переоденемся! — восклицает он, схватив младшего за руку. — Бежим, — шепчет на ухо, сорвавшись с места.

Тэхён теряется от такого заявления, но, естественно, срывается за Чонгуком, по крайней мере, из-за того, что их пальцы крепко переплетены, а недовольный мужчина не перестаёт кричать:

— Чон Чонгук! Я расскажу твоему отцу, что ты своевольничаешь! Чонгук, мелкий ты негодник! Я тебе устрою!

Но не сказать, что Чонгуку есть до этого хоть какое-то дело, потому что он слишком довольно улыбается, постоянно оглядываясь на Тэхёна, что бежит позади, время от времени косясь на свою ладонь в руке старшего.

Перед Тэхёном мелькает то синеволосая макушка, то необычные карие глаза, не настолько тёмные, как ему удавалось видеть раньше, а словно карамельные — сладкие на вид.

Парни бегут по узким уличкам к одному из многоэтажных домов, залетая пулями внутрь, а затем в одну из квартир на втором этаже, закрыв дверь на ключ.

— Почему мы убегали? — тяжело дышит Тэхён, прислонившись к одной из стен в прихожей.

— Потому что Чимин зануда, — смеётся Чонгук, отразив позу младшего.

Спустя минуту раздаётся телефонный звонок, отчего синеволосый раздражённо закатывает глаза.

— Да? — отвечает он. — Да знаю я, пап… — мычит он, лбом уперевшись в стену. — Знаю, да, ага… Я понимаю, что это не входит в мои обязанности, — отчеканивает он устало.

Тэхён, стоящий неподалёку, делает вывод, что Чонгук из тех людей, что делают всё по-своему.

— Да, я приведу его, когда всё сделаю… Всё, отстань, — хихикает парень, засунув телефон в карман.

— Кто это был?.. — пугливо спрашивает Тэхён.

Чонгук осматривает младшего с ног до головы, задумчиво сужая глаза.

— Наш главный, — серьёзным тоном говорит, — сейчас я промою тебе мозги, а затем передам ему. Если ты будешь непригоден для жизни у нас, то тебя убьют. Честно говоря, мне жаль такую милую мордашку.

На это объяснение Тэхён может лишь удивлённо распахнуть рот.

— Боже, упадёт челюсть… — пугается Чонгук, тут же захлопнув рот младшего своей рукой. — Я пошутил, котёнок, — смеётся он, мягко взяв Тэхёна за локоть. — Разувайся, а затем можешь выбрать: сам переоденешься или я тебя переодену, — ожидаемо, он тут же добавляет, — опять шучу, конечно же, я сам решил… Наглеть не буду — справишься, — подмигивает, таща Тэхёна за собой.

Квартира небольшая и очень простая. Под ногами ламинат, всё в спокойных бежевых тонах. Чонгук приводит Тэхёна в крошечную комнату, по всей видимости, спальню, и садит на кровать, а сам же — роется в шкафу с одеждой.

— Какую одежду предпочитаешь? — спрашивает солнечнолицый.

— Я?.. Ну, — мнётся Тэхён, ёрзая на кровати, — чёрную…

— Ох, — вздыхает Чонгук, — такого у нас не носят, прости, слишком траурно. Но я дам тебе что попроще, — он вытаскивает стопку чего-то серого вперемешку с белым и отдаёт Тэхёну в руки, — они мои, так что не знаю, померяй. Если что, зайдём в какой-нибудь детский магазин…

Брови Тэхёна взлетают вверх, а затем меж них залегает глубокая морщинка.

— Боже, ты такой серьёзный, — смеётся Чонгук, — переодевайся.

Он покидает комнату, и только сейчас Ким выдыхает, начав вновь дышать. В нос бьёт цветочный запах, а ещё аромат стирального порошка, что исходит от одежды.

Кровать двуспальная, комод, шкаф и несколько вещей по мелочи, в общем — как положено, а окно довольно большое. Тэхён специально подходит ближе, чтобы выглянуть. Там детская площадка, маленькие дети с родителями, смех, радость. От этого парень почему-то вздрагивает, ведь редко такое встречалось в жизни. Беззаботность.

— Подошли вещи?! — слышно из-за двери.

Тэхён только сейчас вспоминает о них.

— Секунду, секунду! — он мигом запрыгивает в футболку и просторные брюки, зафиксировав на талии ремнём. — Да, нормально!

Стоит ему открыть дверь, как Чонгук тут же поражённо прикрывает ладонью рот, округлив глаза.

— Что за модный показ?.. — бормочет он себе под нос.

Тэхён смущённо опускает голову, отчего в его волосы тут же зарываются чужие пальцы, легкомысленно ероша чёрные пряди.

— Тебе очень идёт, — улыбается Чонгук.

Он отстраняется и просит следовать за ним.
Оказавшись на кухне, Тэхён садится на свободный стул за столом, напротив него Чонгук. Перед парнями еда: лапша, рис, кимчи и закуски.

— Кушай побольше, — говорит Чонгук, бросая в тарелку Тэхёна кусочки рыбы, — силы нужны…

Тэхёну опять становится неспокойно, но он пытается себя убедить, что всё в порядке.

Как сказал тот Чимин, Чонгук любит запугивать людей, что выскакивают из дверей, а все в Луесе действительно выглядят счастливыми, поэтому…

— Почему ты делаешь это?.. — мямлит Тэхён.

— М? — с набитым ртом мычит старший, накладывая себе больше и больше.

— Ты помогаешь мне, почему? — недоумевает Ким, пытаясь заглянуть в карие глаза напротив.

Чонгук же в своей собственной манере вздыхает, закатив глаза.

— Я красил дверь, — устало говорит он, — выпрыгнул ты. Прямо на меня! — наигранно распахивает он глаза, приложив к груди слева ладонь. — Никто себе подобного ранее не позволял, думаю, я поражён в самое сердце.

После такого заявления Тэхён давится едой, начиная кашлять, отбросив столовые приборы в сторону.

— Чего же ты такой смущённый?.. — вздыхает Чонгук. — Послушай, не надо ничего усложнять, я говорю то, что думаю. Что ты об этом думаешь?

— Это странно, — признаётся Тэхён.

— Нет, странно быть таким замкнутым, — отрицает старший, поднимаясь, — тебя никто не осудит.

Чонгук пропадает в ворохе кухонных тумб, шурша самыми разными мелочами, затем слышится щелчок электрического чайника.

— С лимоном или без?

— Без, — тихо отвечает Тэхён.

Спустя время Чонгук с Тэхёном поднимаются на несколько этажей выше, оказавшись в кабинете, как стало понятно, его отца.

— Привет! — улыбается широко мужчина в простом классическом костюме, вертясь на кресле за рабочим столом. — Я Сокджин, а ты?

У него красивые выразительные глаза, медовая кожа и харизма, освещающая небольшое помещение.

— Тэхён, — представляется младший.

— Тэхён? — переспрашивает рядом стоящий Чонгук. — Круто!

— Хоть раз в жизни… прошу — помолчи, — закатывает глаза Сокджин, зачёсывая светлые волосы назад, — не доводи до греха.

Чонгук на это фыркает и падает на кресло возле стола, а Тэхёну Сокджин указывает на мягкий диван с другой стороны.

— Наш разговор будет зависеть от твоего ответа на вопрос: возвращаешься назад или остаёшься тут?

У Сокджина мягкий голос, но у Тэхёна почему-то пробежал холодок по спине, заставив уставиться на собственные ноги, обутые в Чонгуковы кроссовки. У Кима тоже есть родители. Ну, правда, они скептически отнеслись к тому, что их сына уводят, ведь про запас есть ещё несколько детей.

— Я…

— Конечно же остаётся! — восклицает как-то обиженно Чонгук. — Зачем ему возвращаться?

— Чонгук, — устало обращается к парню отец, сменив тон на ещё более мягкий, словно обращается к маленькому ребёнку, — у человека может быть то, что его держит.

— Там? — изгибает бровь Чонгук.

— Там, — кивает ему Сокджин, вновь уставившись на Тэхёна. — Можешь потом ответить, когда пройдёт время. А вообще — ты, естественно, можешь вернуться в любой момент, просто мы бы уже знали, думать нам над твоим устройством или нет, как нового гражданина Яанжю Яерока.

— Он может пожить у меня! — восклицает Чонгук, примерно подняв руку ввысь, словно в школе.

— Не дурачься, — хмурится Сокджин, — Тэхён, что думаешь?

Чувствуя себя не в своей тарелке, Тэхён прикусывает нижнюю губу, перебирая пальцы.

— Я… Это неловко, — мотает он головой, доверительно взглянув в глаза Сокджину, отчего тот сразу становится ещё мягче, чем был.

— Я занимаюсь теми людьми, что попадают к нам таким образом, как ты. Здесь нет ничего необычного, просто слово каждого имеет вес и цену, поэтому твоё мнение играет огромную роль. Чонгук ответит на все вопросы, что тебя интересуют. Правда, сын?

Чонгук, скучающе подперев ладонью подбородок, кивает.

— Хорошо, — отвечает Тэхён.

— Ладно, отлично, тогда давай заполним твою анкету как доказательство, что ты вообще есть.

После того, как формальности соблюдены, парни прощаются с Сокджином, возвращаясь в квартиру Чонгука.

— Так тебя держит что-нибудь там? — отчуждённо спрашивает синеволосый, пропуская младшего вперёд.

Тэхён привычным образом разувается и, не задумываясь, следует в гостиную, чтобы плюхнуться на диван. В это время Чонгук включает телевизор, на котором беззвучно начинают транслироваться новости.

— Что ты имеешь в виду? — оборачивается к севшему рядом парню Тэхён.

— Ну, — осматривает он лицо младшего, — любовь?

— Любовь? — округляет глаза Ким. — Это как?

Чонгук хмурится, громко цокая.

— Я и забыл, что вы все там только и делаете, что исполняете приказы. Любовь — это когда трепещет душа при одном лишь взгляде на человека! — смеётся Чонгук. — О, стой… Значит, ты и не целовался ни разу? — хитро он улыбается, двигаясь ближе, а затем подхватывает пальцами подбородок Тэхёна. — Как на счёт практики? — шепчет в губы.

— Ты… Ты парень, — испуганно шепчет младший, пытаясь увернуться, но тщетно.

— И что?

— Люди целуются для продолжения рода, мы не можем…

— Мы можем попытаться, — замирает Чонгук, оказываясь в миллиметре от губ Тэхёна.

— Я… Ты бы… Можешь меня отпустить?..

Чонгук убирает руку, немного отодвинувшись, и откидывается на спинку дивана.

— Ладно, задавай вопросы, — говорит он.

— И каково это… Целоваться?

Старший, кажется, подскакивает на месте, удивлённо взглянув на Тэхёна, лицо которого покрылось красной пудрой.

— Ты почему спрашиваешь такое, котёнок? — смеётся Чонгук.

— Ты сам начал, я и спросил, хорошо, всё, — нервничает Тэхён, пытаясь усесться.

Его взгляд жаждет зацепиться за что-нибудь, отмечая про себя цветочные обои, горшки с растениями на окнах, которых в комнате пара, и уши слышат весёлую музыку, доносящуюся со дворов.

— Смешной, — щёлкает Тэхёна по лбу Чонгук, — а теперь слушай, но не о поцелуях. Каждый день мы будем с тобой видеться, каждый день я буду тебе говорить одно правило. Для того, чтобы ты точно уяснил каждое, сутки с момента, как я озвучу его, ты должен делать то, что говорится. Беспрекословно. Понял? — Тэхён вынужден кивнуть. — Я уже говорил, что надо улыбаться, приступай.

Губы Тэхёна возмущённо приоткрываются, словно у выброшенной на сушу рыбы.

— Ты!.. — шипит сквозь зубы младший.

— Женаты.

— Что?

— Я думал, это игра слов, — жмёт плечами Чонгук, — а вообще, было бы неплохо, будь мы с тобой женаты. Впервые встречаю человека, который так красиво хмурится.

Тэхён вспыхивает до кончиков ушей и, резко подорвавшись, убегает в другую комнату, в ту, где переодевался.

— Тэхён! — кричит Чонгук вслед, смеясь. — Вернись!

Младший садится на кровать, нервно перебирая пальцы, и бормочет себе под нос, сам не замечая, как улыбается.

— Боже, кто такое говорит… Какой дурак… Боже, боже…

Так и проходят дни, один за другим.

Правила кажутся Тэхёну простыми, оттого и странными, ведь до того, как он вошёл в дверь, было что-то вроде «заработать больше денег», а здесь надо «полюбить себя».

Ещё выясняется, что работа Чонгука — действительно красить двери каждый год, за что он получает деньги. Именно поэтому пришлось закончить начатое, вновь встретив Чимина, который отчитал Чонгука при Тэхёне за то, что тот слишком много на себя берёт. Ведь в его обязанности не входит устройство новеньких!

— Отец мне разрешил!

— Но это было после того, как ты сам всё решил!

Чонгук на это лишь рассмеялся, махнув рукой.

Тэхён носит одежду Чонгука, ест с ним под одной крышей, спит через стенку, но однажды старший стучит посреди ночи в дверь со словами:

— Я боюсь спать один.

— Ты спишь один всегда, — недоумевает Тэхён.

И в итоге они разговаривают до утра, сидя посреди комнаты на мягком ковре, пока часы приглушённо тикают на фоне.

— Неужели здесь нет несчастных людей?

В темноте почти не видно друг друга, парни опираются спинами о кровать. На них просторные пижамные штаны и рубашки, а ещё носки, разделяющие каждый палец.

Чонгук на вопрос поворачивается, уставившись на очертания профиля Тэхёна.

— Везде есть несчастные люди, — шепчет Чонгук.

— А здесь почему?

— Потому что не верят в себя.

Из-за ответа по коже Тэхёна бегут мурашки, заставляя вздрогнуть.

— В Сеуле почти все несчастные… Там нет таких вещей, о которых ты говоришь…

Тэхён пытается найти глаза Чонгука в темноте, а тот неожиданно уязвимо спрашивает:

— Ты же не хочешь туда возвращаться?

— А какое тебе дело?

— Ты нравишься мне, — честно признаётся Чонгук, — и я хочу тебя поцеловать. Я знаю, что это звучит немыслимо, ведь мы знакомы всего неделю. Но, с другой стороны — мы знакомы целую неделю. Возможно, там, у вас, как-то иначе, но я бы хотел просыпаться с тобой по утрам. И если ты захочешь вернуться в Сеул, то я предпочту пойти за тобой.

У Тэхёна пропадает дар речи, потому что всё действительно необычно!

Не может быть так.

Но сердце почему-то предательски колотится.
Возможно, из-за того, что слишком темно, или из-за того, что слишком тихо. Вероятней всего, виной дыхание Чонгука совсем рядом, вином — тоже оно.

— Мы можем красить двери вместе до конца нашей жизни.

Тэхён вскидывает брови и заходится тихим смехом, отчего и Чонгук смеётся тоже.

— Ты ещё красивее, когда так. Даже в кромешной темноте, — удаётся ему шепнуть Тэхёну на ухо. — Я серьёзно. Только… Ты не подумай, что я только двери крашу, — смеётся старший, отстраняясь, — ещё я крашу тебя. А, ой…

И Чонгук слушает тихий хриплый смех.

— Если серьёзно, то ты учился в университете?

— Я не успел его закончить, — признаётся Тэхён.

— Доучишься здесь, пожалуйста, — хлопает Чонгук глазами, — я тебя познакомлю со своими друзьями, хочешь? А ещё ты сможешь заняться чем угодно!

— Чем угодно? — удивляется Тэхён.

— Да! Что тебе нравится?

Ким теряется, тут же помрачнев. Он никогда не задумывался об этом, ведь даже если бы он был избранным, то мама заставила бы отучиться на программиста, потому что это перспективно.

— Может, флористика?

— Флористика?

— Да, ты мог бы выращивать цветы и делать букеты. И продавать. Или что-то одно из этого, или разные комбинации, — предлагает Чонгук. — Мне кажется, тебе пойдёт подобного рода занятие.

— Я правда могу?

— Конечно, почему нет?

— Звучит хорошо.

И это та ночь, когда Тэхёну впервые кто-то говорит «я верю в тебя», что действительно вселяет много уверенности.

Разговоры о важном и вечном входят в привычку, Чонгук рассказывает о том, что его любимое мороженое — белый пломбир, а Тэхён признаётся, что замороженный лёд — самое лучшее творение человечества.

— Ты ничего не смыслишь! — ругает Чонгук за столь опрометчивый выбор, а затем покупает двадцать пачек замороженного льда с разными вкусами, кое-как поместив в морозильную камеру.

А правила, кстати, что Чонгук каждый день озвучивает, кажутся бесконечными. До определённого момента.

— Последнее, что ты должен научиться делать, чтобы выжить в этом «жестоком», — Чонгук делает кавычки пальцами, — мире — это быть честным. В первую очередь — перед собой, во вторую — перед остальными людьми. Так что, если кто-то из присутствующих в этой комнате тебе нравится — прошу шагнуть вперёд и поцеловать.

Тэхён, стоящий посреди кухни, так и замирает на одном месте.

— Чонгук, я… Я не такой, как ты, поэтому я не могу любить, — растерянно выдыхает он.

Чонгук лишь громко цокает.

— Значит, мне придётся озвучить ещё одно правило. Любить. Я могу стать твоим учителем, ведь у тебя есть задатки. Ты смотришь на меня так.

— Как?..

— Словно мои губы тоже кажутся привлекательными.

Это Тэхён отказывается принимать, замотав отрицательно головой.

— Глупости…

— Почему глупости? Мы с тобой вместе 27/7, зачем оттягивать минуты стопроцентного счастья?

— Я, как минимум, не нахожусь у себя дома, у меня ничего нет, даже самого себя.

Чонгук нежно улыбается и кивает, выслушивая небылицы.

— Чтобы найти себя — надо просто следовать за своими желаниями, — ровным голосом объясняет синеволосый, подходя ближе.

На нём яркая лёгкая рубашка с короткими рукавами и светлые шорты, на ногах кеды, еле как зашнурованные. Из-за всего этого его образ кажется чересчур лёгким, даже легкомысленным, если можно так сказать, ведь лицо его совсем безмятежно.

Это заставляет Тэхёна, полную противоположность, съёжиться. Не из-за своих оправданий, а из-за того, что сам он для такого человека недостаточно хорош. Не в плане любовном, а вообще, просто.

Чонгук приютил его, когда общество выбросило, помогает с открытием цветочной лавки… Чонгук добрый, заботливый, смешной… Когда бы ещё Тэхён так много смеялся? А в нём самом что?

Красивый, смущённый, неразговорчивый, но красноречив в своём молчании… Тот, кому хочется помогать и убирать пряди волос, что непослушно спадают на лоб…

— Не усложняй, Тэхён, — склоняет Чонгук голову набок, подойдя вплотную, — выбор: либо ты меня целуешь, либо я тебя.

— А если я хочу вернуться?

Старший замирает, наклонившись к губам Тэхёна, и судорожно выдыхает прямо в пространство между ними, приоткрытыми.

— Зачем? — шёпотом.

— Люди должны знать, что можно жить лучше.

— Ты слишком благороден, а люди могут и сами додуматься, что надо не о материальном думать, а о духовном. Просто не хотят, не знают цены собственным чувствам. Я знаю, а ещё знаю, что ты здесь не просто так, а ещё знаю, что каждая секунда очень важна, а ещё…

Голос Чонгука резко стихает, утонув в поцелуе.

Тэхён и сам не заметил, как подался вперёд, заслушавшись.

Ему никогда не было спокойней, чем в осознании того, как бережно его талию обвивают чужие руки, как аккуратно переплетаются собственные губы с другими, более красивыми, неимоверно сладкими, как Чонгук выдыхает прямо в поцелуй, удивлённо, поражённо, сдавшись. Он действительно порой много болтает, наверное, это сыграло ему же на руку.

Удивительным способом Тэхён прислонён к стене, его футболка чуть приподнята, он чувствует обжигающие прикосновения на животе, от них дрожь, мурашки, это приятно.

Вот то, о чём говорил Чонгук.

Языки осторожно сплетаются, это кажется невозможным, несбыточным, сном, и Тэхён запрокидывает голову, чувствуя касания на шее, ключицах, вдоль, поперёк.

— Стой, стой… — только и может шептать.

— Стою, — хихикает Чонгук.

Он отрывается, столкнувшись с Тэхёном лбами, и тяжело дышит.

— Разве плохо?

— Безрассудно, — шепчет Тэхён осуждающим тоном.

— Разве не приятно?

— Безрассудно, — смеётся младший, как вдруг Чонгук подхватывает его на руки, направившись в комнату, и бросает в ворох простыней, рухнув следом.

— Согласно чувствам, — мычит в поцелуй синеволосый, накрывая своим телом Тэхёна.

Впервые уснув с кем-то в обнимку, не раздевшись, Тэхёну хочется плакать, потому что это самое невероятное чувство. Именно это является причиной того, что ранним-ранним утром он выбирается из постели, ускользая из квартиры.

Чонгук из тех, кто влюбляется, говорит прямо, часто улыбается и верит в хороший исход.

А Тэхён из тех, кто чувств боится, если и отдаётся порыву, моменту, мгновению, то на утро — сбегает, переосмыслив. Это правильно, это в Тэхёне заложено тем воспитанием, что окружало его двадцать лет.

За дверью есть родители, которым он должен рассказать, что любовь существует!

Ведь он уверен, теперь — да.

За дверью все остальные люди, что слишком глупы для понимания одной простой истины. Ладно, не одной, нескольких.

Любить себя, любить других, не усложнять (не раздувать из мухи слона!), говорить честно, прямо…

А Чонгук…

Тэхён, добежав до своего выхода из этого мира, заходится плачем, потому что ему не хочется уходить, но ему надо, ведь его сюда отправили лишь разведать обстановку!

Да, никто не вернулся, и он может остаться, но правильно ли жить, зная, что все люди могут быть счастливыми?

Могут найти себя? Чонгук сказал, что для этого надо следовать за собой.

Там, за дверью, одни приказы… Как это изменить? Устроить переворот? Где? Во властях, в себе?

Тэхён мотает головой, стирает дорожки слёз с лица, в последний раз поднимает голову к небу, чтобы увидеть солнце. Самое настоящее, которое светит. Он променяет это на тьму во благо общества, хотя он скорее за то, чтобы быть с Чонгуком. Почему-то с ним тепло, уютно… Чувствуется защищённость, есть уверенность в том, что не прогонят.

— А ну, стоять!

Голос, полюбившийся, заставляет вздрогнуть и замереть на месте, даже рука, что тянулась к ручке, застыла в воздухе.

Чонгук говорил, что дверь пытались уничтожить, но она появляется вновь.

Если так происходит, то для чего-то, верно?

— Ты, засранец, мелкий засранец! Не можешь вот так просто уйти! — совсем близко.

Запястье больше не обволакивает весенний воздух, а другая рука, нежная, но довольно грубая для того, чтобы резко развернуть Тэхёна на сто девяносто градусов.

— Что творишь? — потрясённо шепчет Чонгук прямо в лицо.

А Тэхёну просто невероятно стыдно.

— Я хочу изменить мир, — тихо-тихо признаётся младший.

Такое заявление заставляет Чонгука облегчённо вздохнуть, распрямив плечи.

— Я думал, ты от меня убегаешь… — улыбается он, словно всё в порядке, и путается в пальцах Тэхёна. — Идём.

— Что?

Младший вынужден потянуть парня на себя, подальше от двери.

— Что? — повторяет Чонгук, хмурясь в манере Тэхёна.

— Ты не можешь пойти со мной! — восклицает Ким, взмахнув свободной рукой. — Иди домой!

— Почему я не могу?

— Там страшно.

— Именно поэтому, — подходит Чонгук ближе, прижимаясь к губам Тэхёна своими, — я пойду с тобой. Если хочешь, то станем как Бонни и Клайд, Раймонд и Марта, Дэвид и Кэтрин, Пол и Карла, Джеймс и Сьюзан, Фэй и Рэй, Чарльз и Кэрил…

— Остановись, — прижимает Тэхён указательный палец ко рту Чонгука, — они преступники.

— Они крутые, — смеётся старший, заставив подхватить своё настроение. — И я тоже пойду за тобой, а если тебе хочется другого исхода… Не надо было падать на меня в тот день, я до сих пор не могу забыть твоё испуганное и неловкое лицо.

Тэхён вновь заливается краской, опустив голову.

— У тебя здесь всё, — обводит младший жестом всё вокруг.

— Нет, не здесь.

Сказав это, Чонгук открывает дверь, переступая одновременно с Тэхёном её черту.

Тот самый Сеул, из которого Тэхён выбрался, вновь окружает.

Отсутствие солнца, холод, два выделяющихся человека среди вороха событий, ведь превалирует чёрный цвет, злые люди, никаких эмоций, кроме негативных, отсутствие тёплых чувств, любви.

Слышна ругань из переулка.

— Как мы это исправим? — потрясённо шепчет Чонгук.

— Понятия не имею…