Пэйринг и персонажи:

Описание:

------------------------------------------------------------

Его существование всегда было чем-то неясным, чем-то противным и ужасно страшным. Может, потому, что он был рожден кормом для мерзкой твари, что поселилась в их доме, а может и потому, что за много веков в его роду он был первым и единственным мальчиком. Мальчиком-чудом. Мальчиком-жертвой. Тем, кому в двенадцать было суждено быть съеденным. Тем, кого растили как какое-то животное в маленькой деревянной клетке.

Ещё сидя в своей личной тюрьме, маленький Игуро думал, что, наверное, его настолько любят, что хранят как зеницу ока. Он тогда и не думал, а может просто не желал думать и замечать презрительные взгляды, которыми щедро одаривала его некогда любимая матушка и милые сестры. В конце концов, у него много еды, от которой воротит, тепла, которого ему не хватало, и книг, которые он не раз перечитывал, не зная, как отвлечь себя от сального запаха мяса и супов, стоящих перед ним в десятках тарелок. Никто его не трогал, не воспитывал, не учил читать и писать. Брюнет учился сам, вкусив сполна вкус боли и одиночества и не желая стать зависимым от своих конченных родственников.

Мальчик становился старше и понимал все больше, пытаясь найти выход из чертовой клетки. Тогда-то он и нашел Кабурамару, что стал его верным другом до самого конца его бренной жизни. Игуро о многом ему рассказывал, делился мыслями и планами о побеге, раскрыл самый главный секрет, который не знала даже достопочтенная матушка: он почти не видел одним глазом и считал это уродством. Дефектом. Ошибкой. Змея слушала внимательно, будто и правда что-то понимала, иногда, когда мальчик плакал, она обвивала его руку или плечо, тихо шипя на ухо, помогая на миг забыться, утопая в небольшом количестве любви и поддержке.

А потом его жизнь окрасилась в черный окончательно. Мальчик был напуган женщинами, что большой толпой пришли к его месту жительства. Одна из них, вроде его бабушка, достала из кармана юкаты старый железный ключ и вставила его в такой же старый замок. Кусок металла с трудом подался, а потом тяжелая дверь распахнулась, являя Игуро обманчивый шанс на спасение. На лице расцвела робкая улыбка, отчего некоторые женщины поморщились, а кто-то смотрел с жалостью, роняя прозрачные слезинки на деревянный пол. Тогда он не понял почему. Мама и тётя подхватили его под руки, таща вперед по коридору.

Обанай до конца жизни запомнил лицо того демона. Её мерзкую улыбку, страшные глаза, противную кожу и длинные острые ногти. По лицу покатился холодный пот, а рот судорожно хрипел одно простое слово: «не надо». Из гетерохромных глаз полились слезы, скатываясь по впалым щекам и впитываясь в ткани его скромного одеяния. Он тут же задергался, пытаясь выбраться из крепкой хватки женских рук, но собственная слабость и бессилие проявились именно в этот момент. В свои двенадцать он был очень маленьким и щуплым, его руки были тонкими, кожа бледной, волосы выпадали из-за недостатка витаминов и банального свежего воздуха, а кости могли сломаться от любой чрезмерной физической нагрузки. Что он мог сделать против двух взрослых женщин?

Глаза рябило из-за обилия золота в этой комнате. С каждой минутой хотелось уйти, сбежать и спрятаться, лишь бы не видеть ни многочисленных тетушек, ни мерзкого демона-змея, что со слишком довольным взглядом глядел ему прямо в глаза. Махнув рукой, существо дало знак подвести мальчика поближе, что тут же сделали его некогда любимые родственницы. Когтистая лапа грубо схватила мальчика за подбородок, всматриваясь в желто-бирюзовые омуты. Брюнет что-то пытался сказать, но страх перед демоном сковал все его тело, поэтому вместо слов он только хрипел и пыхтел, выдавая нечленораздельные звуки.

Женщины сзади него охали и прикрывали глаза, не желая видеть смерть мальчика. Но какого же было их удивление, когда демон сказала, мотая змеиным языком из стороны в сторону:
-И впрямь очень маленький, очень маленький. Нужно подождать, пока не подрастет ещё чуть-чуть.

Оттолкнув маленькое тело от себя, женщина-демон лениво приказала разрезать его рот, чтобы мальчик стал похож на неё. Кивая, как китайские болванчики, женщины обступили его, готовя нож и чашу, в которую планировали налить кровь после совершения данного действия. Створки сёдзи раскрылись, являя напуганному ребенку собственную мать с острым орудием в руке. Худое тело затряслось, а слезы лились не прекращая, измочив его одежду.

В ту ночь никто не спал из-за криков, что раздавались в адской комнате. Демон наблюдала за всей картиной с мерзкой улыбкой на лице. Сцена было до невозможности приятной, отчего её нутро ликовало. Пока одна женщина резала, две другие держали его руки, а третья ухватилась за волосы, не давая опустить или спрятать лицо. Капли крови медленно наполнили чашу за время, когда лицо маленького Обаная уродовали, принося невыносимую боль.

Когда все кончилось, его уже не так мягко отнесли обратно в клетку, неаккуратно бросив на грязный пол. Брезгливо взглянув на него в последний раз, тучная женщина громко хлопнула дверью, проворачивая ключ в замке, а потом ушла, топая ногами по полу. Свернувшись в калачик, мальчик прижимал к груди заколку, тихо хныкая от боли в области рта. Позже ему принесли бинты и воду, и нельзя было точно сказать, сами они это решили или мерзкая тварь заставила их это сделать.

Тогда-то брюнет наконец понял, какой ужасной может быть жизнь. И что семья его – это мерзкое сборище бесчестных убийц, что построили себе состояние на трупах и костях. У них не было моральных принципов, не было жалости, не было совести, и души тоже не было. Ради жизни без забот они были готовы заманивать людей в поместье и скармливать их этой змее, они рожали и отдавали ей детей, не жалея об этом.

С тех пор Игуро жил весь на нервах, постоянно думая о побеге. Заколку, что он смог забрать из той комнаты, могла подпилить прутья, чем мальчик хотел в скором времени воспользоваться. Он выжидал нужного момента, плача по ночам от страха смерти, что шла за ним по пятам. Кабурамару был единственной опорой и поддержкой в этом кромешном аде. Когда страх подступал к горлу особенно сильно, брюнет прижимал змею к груди, роняя слезы. Его друг шипел, давая небольшую поддержку и в любовном жесте обвивая тонкие запястья.

А потом они сбежали. Босой, в тонком кимоно, маленький мальчик упрямо шёл вперед, придерживая руками белую змейку. Он падал, но поднимался и снова двигался, спасая хрупкую жизнь. Но женщина-демон нагнала его быстро, почти разрывая когтями его шею. Как потом выяснилось, в погоне за ним она перебила около пятидесяти человек его проклятого клана. И внутренне взрослый Обанай ликовал, считая, что эти грязные подонки заслужили такую участь.

Его спас столп пламени тех лет – Шинджуро Ренгоку. Мощным ударом клинка он разрезал тело демона на части, отбирая у мерзкого существа жизнь. Широко улыбнувшись, он подошел к Игуро и потрепал его по голове, проговорив:
-Ты в порядке?

От его улыбки стало немного спокойнее. Брюнет легонько кивнул головой, все ещё дрожа от страха. Руки судорожно тряслись от пережитого кошмара, а на глаза снова навернулись непрошеные слезы. Протерев их грязной рукой, брюнет поправил ослабившийся бинт, наблюдая исподлобья за мужчиной.

Желтоволосый неловко почесал затылок, а потом громко проговорил, подходя к спасённому им мальчику:
-Давай так: сейчас ты и твой спутник, - он выразительно посмотрел на белую змею, что обвила тонкую шею, - сядете ко мне на спину. Я отнесу вас к выжившей девочке, вроде бы твоей родственнице. Проверим, как она, и решим, что нам делать дальше, хорошо? Кстати, как тебя звать, герой?

Игуро подошел ближе к севшему на корточки мужчине, стараясь залезть на спину и сесть удобнее. Столп пламени тут же подхватил его ноги, крепко удерживая и двигаясь вперед. Кабурамару зашипел, стараясь удержаться на месте.
-О-обанай И-игуро… - тихо и неуверенно прошептал мальчик, дыша в ухо своему спасителю. Мужчина, кажется, улыбнулся, тряхнув яркими волосами. На щеках Обаная выступил румянец, отчего он уткнулся носом в пряди волос, чувствуя себя в полной безопасности.

-Молодец, юноша. Я – Ренгоку Шинджуро, рад с тобой познакомиться. Сейчас редкость встретить таких смелых мальчиков вроде тебя, - он говорил это уверенно, хваля и принося радость маленькому человеку на своей спине. Хотелось узнать полную историю этого проклятого поместья, но спрашивать сейчас было просто неправильно. Шинджуро прекрасно видел потерянный взгляд и дрожь всего тело. Не укрылось и то, что для своего возраста он был слишком худощав и слаб, а бинты на нижней части лица многое значили.

Когда он осторожно опустился вниз, помогая Обанаю слезть, девчушка глянула на них с неприкрытой злобой. Брюнет робко подошел к ней, утыкаясь взглядом в землю и всматриваясь в грязные и замерзшие ноги. Его кузина в порыве злости оттолкнула его, поваливая на землю. Она почти накинулась на него с ударами, но была удержана за плечи мощными руками охотника на демонов, который предотвратил будущее избиение.

Дергаясь в попытках выбраться, девочка зарыдала, а потом начала громко кричать, раскрывая столпу часть информации:
-Это все твоя вина! Все погибли из-за твоего побега! Пятьдесят человек! Это ты их убил! Ты был лишь жертвоприношением! Ты должен был не дёргаться и стать её едой!

Она трясла руками, дергалась, вертелась, пытаясь прорваться к поникшему брюнету. Его глаза перестали выражать эмоции, а слабые руки сжали ткань одеяния, сминая его. Стало горько и больно. У обвинений не было почвы и реальных фактов. Она просто скидывала всю вину на него, не желая трезво посмотреть на всю ситуацию. Кузина, росшая в любви и роскоши, уже в таком раннем возрасте считала жизнь человека пустым местом. Не знавшая страха смерти, боли от порезов и одиночества, она никогда бы не смогла его понять. В глубине детской души, Обанай понимал, что она глупая и наивная, но каждое из её слов попадало в сердце, оставляя кровоточащие порезы. Неужели даже жить ему нельзя? Почему только он всю сознательную и несознательную жизнь жил в деревянной тюрьме? Почему его никто не любил? Почему он родился? Зачем он родился?

После того кошмара, Игуро перестал любить свою семью. Маленький мальчик, сидящий в клетке, в глубине души чувствовал к ним симпатию и некую привязанность, пытаясь придумать оправдание их действиям. Ища в них хоть каплю любви к такому мерзкому существу, как он. Но та ночь перечеркнула все. Тогда тупые мечты исчезли, оставляя за собой только ужас и боль вместе с осознанием грязной личины чертовой семейки. Сбегая, он не думал о судьбе женщин. Ему было неважно, умрут они или будут жить, съедят их или нет, будут ли они дальше продолжать совершать убийства. Он хотел сбежать. Покинуть проклятое место. Забыть, как самый страшный кошмар. Он хотел жить. Любить. Хотел играть как обычные дети, ходить в школу, хотел завести друзей, которые бы ценили и любили его. Такого некрасивого, со шрамами на душе и теле. Он хотел найти любовь, про которую так красиво писали в глупых книжках. Хотел завести семью, детей. Хотел жить как все люди.

Из гетерохромных глаз тоненькими струями полились слезы. Боль только усиливалась с каждой минутой, давя на грудь. Хотелось кричать. Громко. Настолько громко, чтобы каждый понял, как ему плохо, как ему больно, как он ненавидит свое существование. Однако, не смотря на свои желания, даже тихий всхлип не вырвался из его рта. Он плакал бесшумно, и только Кабурамару обвил его шею, плавно переползая на руки, тихо шипя, как бы понимая и поддерживая мальчика в этот момент.

Шинджуро не сказал ни слова, лишь взял девочку за руку, ведя её за собой в сторону ближайшей деревни. Заведя её внутрь, он спросил у случайного прохожего про старосту и, узнав нужную информацию, быстро пошел к нему, ведя за собой ребенка. Седовласый мужчина опешил, но выслушал столпа, почти сразу сочувствуя бедняжке. Ренгоку коротко сказал, что вся её семья погибла и ей надо где-то жить, но он не может обеспечить этого, поэтому и просит оставить девочку жить в этом селении. Старичок сразу согласился, начиная благодарить мужчину за проявленное великодушие и заботу о судьбе невинного ребенка. Когда вопросы об её благоустройстве были улажены, Ренгоку низко поклонился, быстрым шагом покидая сначала дом, а потом само поселение.

Когда он пришёл к Обанаю, тот уже не плакал, а просто смотрел в небо, что озарялось лучами рассветного солнца. Присев рядом с ним, желтоволосый стянул с себя белоснежное хаори, аккуратно кутая продрогшее тело. Мальчик вздрогнул, невидяще глянув на мужчину. Тот снова широко улыбнулся, прижал мальчика к своему тёплому боку, и любяще, словно отец, проговорил:
-Юноша, не слушай никого. Ты – смелый парень, что поступил абсолютно верно. Не жалей о последствиях. Знай, что я тебя уважаю.

Именно в этот момент маленький мальчик с поломанной душой решил, что хочет быть спасением для людей, как этот мужчина, что сейчас крепко прижимал его к себе. Он – очередной отброс, родившийся в семье отбросов, поставил перед собой цель защищать людей. И пусть переживаний было все также много, и никто не мог понять его, мечта, которую он нашел, освещала ему тернистый путь, наполненный тяжестями.

Позже Шинджуро забрал его к себе в поместье, где познакомил с заботливой Рукой и сыном Кёджуро. Там маленький мальчик впервые познал комфорт, живя в большой комнате, выходящей на веранду. Теперь в его новой жизни не было вечной темноты, противного запаха еды, не было замков и ограничений. Мягкие перины, удобный футон, вкусная и свежая еда, от которой его не воротило, постоянный доступ к воздуху, теплая одежда и свежие бинты – все это было дано ему, уроду, из проклятого клана. Все было будто во сне. Будто не с ним. Иногда он думал, что это все затянувшийся сон, фантазии его больной головы, которые скоро закончатся, являя ему деревянную тюрьму и звуки передвижение твари по их поместью. Но дни шли, сменяясь неделями и месяцами, и его подозрение все не сбывались, приятно радуя израненную душу.

Каждый день к нему приходила Рука, читала книги, обучала грамоте и манерам. В особенные вечера она могла положить его голову на колени, поглаживая уже короткие черные пряди, которые до этого имели достаточно длинную длину. Она о чем-то говорила, рассказывая мифы и сказки, нередко осторожно спрашивала о его прежней жизни. Мальчик рассказывал обо всем, чтобы у него не спросили, иногда тихо плача. Тогда женщина начинала успокаивать его, обнимая и прижимая его к себе. Когда-то он хотел, чтобы его мать сделала также, чтобы она полюбила своего сына. Это было несбыточной мечтой, от которой было даже смешно. Но сидя так с Рукой, Игуро получал то, что хотел когда-то давным-давно, подолгу мечтая о будущем, опираясь головой о толстые прутья клетки.

Часто Обанай проводил время с самым младшим из семьи Ренгоку – Кёджуро, что, оказывается, был его ровесником. Блондин часто приходил к нему в комнату, тайно принося с собой сакура-моти или тайяки. За свою короткую жизнь брюнет мало что пробовал, что сильно огорчало Ренгоку-младшего, поэтому он задался целью дать попробовать ему все возможные блюда, что мог достать. Подслушав, что обилие еды вызывает у Игуро отвращение, тот всегда приносил понемногу, получая благородный взгляд в ответ.

А потом начались тренировки. Обанай сам изъявил желание начать их, мечтая стать сильным, чтобы убивать демонов также же быстро и без сожалений, как это делал столп пламени. Шинджуро отнесся к просьбе позитивно, даже радуясь этому желанию названного сына, пусть в нем и были некоторые страхи о будущей судьбе мальчишки. Но запрещать что-либо он просто не имел право – это могло разрушить то тонкое доверие между ними, что было построено потом и кровью. Посовещавшись с Рукой, они вместе решили, что надо поддержать его отчаянное и отчасти опасное желание.

Для начала было решено начать укреплять его тело, что, из-за известных всем причин, было хрупким и физически не развитым. В перерывах между миссиями, Обанаю и Кёджуро был нанят тренер, что ответственно подошел к составлению плана тренировок. Учтя все их особенности, были созданы два пути обучения для каждого из мальчиков, которые, в конечном счете, должны были сойтись и дальше идти вместе. Столп пламени время от времени следил за ними, наблюдая за успехами и подмечая ошибки.

Так прошло 4 года. Постепенно вырастая, Обанай начал закрываться в себе все больше, мучаясь кошмарами и угрызениями совести. Он отдалился от всей семьи Ренгоку, доверяя только Кабурамару. Почти каждый день он размышлял о кошмарных моментах из детства, поглаживая шрамы, не скрытые бинтами, мозолистыми пальцами. Это стало своеобразным клеймом, от которого никак не избавиться до конца чертовой жизни. Вечная память о демоне-змее, что чуть не забрала его на тот свет к поганым родственницам. Некогда забытый страх снова начал полыхать в его душе, будто выедая уже холодное сердце. Вместе со страхом пришла и апатия, а следом затяжная депрессия.

Эмоции будто покидали его, опустошая душу и унося вместе с собой боль на короткое время. Может, такой период в его жизни наступил из-за того, что Игуро рос, а вместе с ним росло понимание и полное осознание всего кошмара. В двенадцать лет он не мог в полной мере все переварить, пытаясь найти любовь и поддержку, но в шестнадцать на его все ещё хрупкие плечи свалилась вся тяжесть злодеяний его семьи. Ноша, которая травила его существование. Даже сама принадлежность к ним была для него позором.

Он прошел отбор одним из лучших. Разрубая демонов клинком, он ощущал себя словно в своей тарелке. Будто так было предначертано с самого начала. Злость, что копилась в нем с самого детства, сейчас могла вырваться в виде яростных ударов по уродливым шеям. Эмоции взяли вверх, принося ему победу. От которой почему-то не было радостно. Он был весь в крови: как в своей, так и в чужой. Его руки были стерты в мясо. На теле было множество синяков и ссадин. И только на лице, скрытом за грязными бинтами, красовалась удовлетворенная улыбка. Так и должно было быть. С самого начала. И будет так до самого конца.

Переехав из поместья Ренгоку после печальной смерти Руки, Обанай начал учиться жить один. Теперь не было вечной суеты и шума за тонкими створками сёдзи, а только пронзительная тишина. Обстановка была простой, минималистичной. Ему не нужна была куча мебели и бесполезных побрякушек, которые неприятно давили на глаза, захламляя помещение. Циновка-татами, что стояла по середине главной комнаты, футон в самом углу, потрепанная ширма, пару низких столиков, небольшое танзу, подарок одного из торгошей в виде росписи с журавлями – это все, что было в его скромном жилище. Даже в отличие от других домов по соседству, у него было мрачно и темно, как у него на душе. Казалось, его жилище было отражением его личности. Простой и темной, с редкими каплями крови.

После множества миссий, удачных и не очень, ворон уз принес ему новость, которая даже ошарашила Игуро: он стал столпом. В двадцать лет, он, низкорослый, слабый и неразговорчивый, стал столпом. Это стоило ему множества сил, сломанных нервов, сбитых в кровь колен и костяшек, кучи переживаний и боли. Пройдя столь длинный путь, наполненный адскими условиями, он стал столпом. Тем, кого уважают. Тем, кого слушают. Тем, кого ждут в самый разгар кровопролитной битвы. Кабурамару, кажется, радовался вместе с ним, ласково обвивая шею.

Знакомство с Мицури стало самым приятным моментом в его жизни. С появлением этой девушки-солнца в его темной жизни все будто стало легче. Он будто начал жить по-настоящему. Бог, после всего дерьма, вдруг подарил ему безграничное счастье в виде девушки с ярко-розовыми волосами. Канроджи, сама того не зная, стала спасением. Стала той, кто вытащил его из кромешного ада, наполненного слезами и кровью. Она словно ангел спустилась к нему – грязному грешнику, даря безграничное тепло, окутывая своим светом. Случайна встреча в тот весенний день решила все. И даже на смертном одре он вспоминал этот момент с горькой улыбкой на обветренных губах.

Они были словно инь и янь из глупых сказок, что он, будучи ребенком, читал, сидя в клетке. Так считали и остальные, как-то умильно поглядывая на такую странную пару. В какой-то момент ему начало казаться, что он, Игуро Обанай, отброс из семьи отбросов, не достоин такого счастья, не достоин этой прекрасной и чистой девушки. Брюнет был будто создан из грязи, что мерзко прилипала к рукам. Он был противным, с ужасным характером, с мерзкими манерами и ужасными шрамами не только на теле, но и на душе. Кому такой сдался? Мицури же, напротив, была его полной противоположностью. Она любила всех, знала много интересного, всегда могла поддержать. Она нравилась людям, а его все отталкивали, несмотря на его некогда любимую мечту помочь им. И только Канроджи тянулась к нему, словно без него жить было невозможно. Словно он и правда что-то стоил.

То время, что они провели вдвоем, все вечера под луной, многочисленные прогулки, обеды и ужины, письма, подарки – все это навсегда отпечаталось в его памяти, как самое главное сокровище его ничтожной и ничего не стоящей жизни. Столкнувшись с ним в том коридоре, она напрочь засела в его голове, даря комфорт и, о боги, любовь, о которой он так сильно мечтал. Любовь, которая с самого начала была обречена в силу их профессии. Любовь красивая, но печальная. Умирая вместе с ней, он отчаянно желал и молил всех богов о счастье в следующей жизни. Просил быть с ней всегда, жениться на ней, стать защитой и опорой, воспитать с ней непременно розоволосых детишек. Молил о том, что получить в этой жизни он бы никогда не смог.